The Lie I've Lived
Шрифт:
Её муж довольно резко вставляет:
– На прошлой неделе она представила в Визенгамоте акт о регистрации и контроле темных существ.
– Мои извинения, министр. Боюсь, я не готов к обсуждению. В связи с событиями в Хогвартсе я не успеваю следить за актуальными политическими темами. Исходя из названия, проект предполагает репрессии. – Похоже, его жена расставила ловушку, я съел приманку, а её муж воспользовался моим промахом.
– Позвольте дать вам совет, молодой человек: не все битвы выигрываются палочкой. Вам следует
Вот черт, похоже, я потерял очки теперь уже в глазах её отца. Тут бы просиять знаменитым остроумием и обаянием ДП, но вряд ли мне стоит об этом беспокоиться.
– Не мог бы ты, отец, подробнее рассказать об этом законопроекте? – просит Флёр.
Если он и удивлен, что старшая дочь бьет в ответ его же оружием, то выдает мужчину лишь дернувшаяся бровь.
– Это поразительная бессмыслица, придуманная англичанами, направлена на усиление дискриминации всех вейл, оборотней и вампиров. Будь проект принят, я был бы вынужден получать разрешение на пребывание твоей матери в Англии, поскольку она полувейла.
– А как насчет Габриэль и меня?
– Нет, не думаю.
Тревожные новости. Похоже, некоторые люди в администрации Фаджа надеются набрать очки за счет подспудных страхов.
– Значит, гоблинов там не упоминается.
– Конечно, гоблинов проект не затрагивает, – следует его пренебрежительный ответ на мой комментарий.
Похоже, найти общий язык с этими людьми не удастся. Сосредотачиваюсь на появившемся передо мной десерте.
***
Через сорок пять минут ужин закончен, танцплощадка пуста, а у меня в руках оказывается взвинченная французская ведьма.
– Два года назад один из моих предполагаемых ухажеров попытался обольстить меня с помощью любовного зелья. Он был из прекрасной семьи с хорошими связями, и мы увидели его снова спустя три месяца после нашего разрыва. Мои родители вели себя с ним гораздо любезнее и уважительнее, чем с тобой! Мне очень жаль, Гарри.
– Я произвожу паршивое первое впечатление, – отмахиваюсь я. – Кроме того, имеется лишь одна Делакур, мнение которой имеет для меня значение.
Угрюмый вид девушки сменяется улыбкой.
– Тебе стоит почаще говорить мне такие слова.
– Постараюсь.
Вальс заканчивается, и я чувствую, как кто-то тронул меня за плечо. В игру вступает её отец. Мадам Делакур уже покинула танцплощадку. Его действия ненадолго оставляют меня без партнера.
– Гарри, ты не против? – интересуется знакомый голос, который я совсем не против слышать. На ней довольно привлекательное красное платье, а каблуки возвышают её надо мной дюйма на четыре.
– С удовольствием, мисс Клеруотер. Ты выглядишь сегодня просто чудесно. Вижу, ты всё-таки нашла для Олли доходное занятие.
Она смеется в ответ:
– Даже боюсь представить, на что будут похожи его снимки. Надеюсь, с одним-двумя ещё можно будет сделать. Во время ужина
– Не думаю, что нравлюсь Делакурам. Кстати, это не для печати.
– Даже не мечтала, Гарри. Ты будешь удивлен, насколько нервничал Олли при встрече с мамой и папой.
– Как всё прошло? – мы оба знаем, что её «настоящий» отец – Упивающийся Смертью в Азкабане, так что спускаю ситуацию на тормозах.
– Он был ужасным чурбаном. Я прямо-таки мечтала наколдовать квоффл и вручить его родителям – пусть бы в него побросали. На кольцах он держится замечательно, но на встрече его с тем же успехом можно было обработать Конфундусом. Это было почти мило, но только почти.
Моего плеча снова касаются, и я оборачиваюсь, ожидая увидеть Оливера Вуда. Вместо него глаза в глаза мне смотрит француженка средних лет в со вкусом сшитой мантии.
– Мистер Поттер, меня зовут Оливия. Я начальник охраны посольства. Не могли бы вы пройти со мной?
– Какая-то проблема?
– Похоже, да.
Киваю забеспокоившейся Пенни и следую за ведьмой через кухню к служебному входу. Когда мы подходим к задней двери, за нами в шаге пристраивается Кингсли Шеклбот.
– Эту вещь оставила магла под принуждающим. Сейчас её расспрашивают мои люди. После чего мы передадим её вашим аврорам для оформления документов и Обливиэйта. Она в несколько неважном состоянии, как вы, англичане, говорите – даже свое имя не может назвать. Пока мы не наложили чары, эта штука не подвергалась заклятьям.
Рассматриваю коробку на столе. На ней уже есть чары видимости. Игнорируя красно-золотой бант с моим именем на бирке, вглядываюсь в содержимое. Внезапно мне становится жаль, что я ел устрицы на ужине, – отчаянно пытаюсь не блевануть. На меня уставились безжизненные глаза. На лице молодого человека застыл ужас. Дно коробки пропитано кровью.
– Это один из твоих одноклассников? – спрашивает Шеклбот.
– Когда-то давным-давно им был, да, но он не маг. Его зовут… звали Пирс Полкисс. Это друг моего кузена, он был маглом и жил по соседству с моими родственниками. Женщина, принесшая коробку – она брюнетка сильно за сорок? В больших очках?
– Да.
– Это его мама, Дотти Полкисс.
Начальник охраны вздыхает:
– По крайней мере, это был магл. Шума не будет, да и бумаг практически не потребуется. Мистер Шеклбот, оставляю дело в ваших руках, поскольку преступление явно случилось не на территории посольства. Это однозначно попадает под вашу юрисдикцию. Извините, мне необходимо проинформировать начальство.
Смотрю, как француженка уходит, умывая тем самым руки. Грустная правда. Оливии, как и большинству людей, прожигающих ночь танцами там, внутри, наплевать на голову мальчика-магла в коробке. Ещё пятнадцать лет назад такое можно было открыто купить с прилавков Лютного. Наверное, можно и сейчас, если помахать деньгами.