The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
Таня бодро топала по вечерним улицам, с трудом припоминая, когда вообще последний раз ходила пешком. Довольно быстро дошагала она до Гунинского особняка, впорхнула в подъезд, почесала за ухом дремавшую на перилах Марфу и нажала на кнопку звонка квартиры № 1.
Открыли ей сразу же! А значит, ошивались поблизости и, стало быть, не спали.
Словно бы в подтверждение ее слов, во всей красе явил ей себя и самый болезный из всех шеф-поваров всех известных ей ресторанов – Реджеп Четинкая. Он вырос на пороге своей допотопной
– Джаным! Проходи! – обрадовался Реджеп Аязович и освободил ей проход. Чтобы там, внутри прихожей, снова заставить смутиться посредством единственной, но зато от уха до уха довольной улыбки.
– Ты заделался разбойником? – пытаясь сохранить остатки боевого духа, кивнула она на нож и переступила порог.
– А? – не понял он, потом дошло: – Это… это… ну два дня ты меня кормила, сегодня я тебя. Моя очередь.
– Мне бояться?
– Ну я же не фугу тебе готовлю!
– Кто тебя разберет, - улыбнулась Таня.
– У нас в Париже шеф был специалист по фугу. Никого не допускали туда. Ты чего стоишь? Раздевайся! Давай помогу, – он сунул нож в карман передника и подскочил к ней, готовый подхватить Танину шубку.
– То есть фугу из твоих рук есть не рекомендуется? – Таня вопросительно вскинула брови и торжественно вручила ему свой экомех баснословной цены.
– Правильнее будет звучать, что из моих рук рекомендуется есть что угодно, кроме фугу, - рассмеялся Реджеп, пристраивая Танину одежду на вешалку. – Сегодня я буду впечатлять тебя хамсой по-турецки. Ела?
– Я же говорила, что больше не буду приставать к тебе с жареной рыбой, - усмехнулась Таня. – Что еще ты хочешь доказать?
Он завис.
Банально не подумал.
Просто делал то, что любил сам.
А она, вон, усмехается. Обиделась? Нет?
Реджеп внимательно осмотрел Таню. Неглубокое, но декольте свитерка заставило его качнуться в ее сторону, удержаться в нескольких сантиметрах и очень серьезно ответить:
– Да я просто жрать хочу. И ты голодная. А в морозилке только хамса была.
– Если ты забыл, то я иду из ресторана. Почему я должна быть голодной?
– Обед был давно, а перекусы приемом пищи не считаются.
– Только не думай, что ты все знаешь, - парировала Таня, прошла в кухню и произнесла пароль: – Температуру мерил?
На что немедленно услышала отзыв:
– Мерил. Жить буду.
На самом деле, ночью случился кризис. Температура шарашила – не дай бог. Дважды простыню менял. А потом, когда все-таки сбил, то заснул крепким янычарским сном без пробуждений и без кошмаров, да так и проспал до обеда. Но зато после этого сил хватило прибраться и даже отважиться на готовку.
Но всего этого, уже по традиции, Тане знать не полагалось. Тане полагалось ждать ужин и смотреть на него.
Да Таня и смотрела. Не могла оторвать взгляда от его рук и не знала, как спастись от разбуянившегося воображения. Ей было жарко, но это, конечно же, от включенной плиты, на которой теперь весело ворчала хамса. И нещадно царапал кожу свитер. Но не раздеваться же!
– Давай помогу что-нибудь, - выдохнула она, в попытке удержать последние бастионы.
– Сиди, женщина! Ты сегодня весь день вкалывала, а я на диване валялся, - отрезал он ей пути к спасению.
– Я не так сильно вкалывала, чтобы не достать тарелки, например.
– Ну если тебе так уж неймется, то возьми большое блюдо, чтобы все выгрузить. И кувшин для бросания костей, - подмигнул он ей и крутанулся в направлении сковороды, на которой шипела хамса. Ловко перевернул пакет из пергамента и спросил: - Есть еще баклажаны соленые с чесноком... И водка. Перец с моцареллой больше не предлагаю.
– Ты и так малахольный, куда тебе еще водку, - со знанием дела заявила Таня и занялась посудой.
Как было велено, она достала блюдо, пошуршав по шкафам, нашла емкость, которая внешне совсем не походила на кувшин, но могла быть использована для заявленных целей, к этому добавила тарелки и, подумав, и приборы – ну, на всякий случай. Все добытое, кроме блюда, отнесла в комнату и, вернувшись, снова заняла свой наблюдательный пункт. Откуда имела возможность и дальше созерцать его руки, сооружавшие овощной салат. Да так споро, что снова засмотрелась, зависла, забыла счет времени.
Наконец хамса была красиво выложена на блюдо, заняв его почти полностью, декорирована зеленью и продемонстрирована ей отдельно и по всем правилам. Реджеп подхватил тарелку под дно одной ладонью, вторую убрал за спину и в легком поклоне сунул сидящей Тане под нос.
– Ловкость рук и никакого мошенничества!
– Видимо, сейчас я должна восхититься, - насмешливо проговорила Таня, принюхиваясь к аромату, поднимавшемуся от рыбы.
– Когда мне было двадцать лет, я мечтал открыть анчоусную где-нибудь в портовом городе. Как видишь, и тут не срослось. Но зато выучил много блюд из мелкой рыбешки.
– Жалеешь?
– Не знаю… наверное, немного жалею. Хотя внешне моя жизнь складывается вовсе не так, чтобы было о чем жалеть.
– Давай есть твоих анчоусов, - подхватилась с места Таня, - выглядит аппетитно.
– Это еще и вкусно. И почти не жирно, - похвастался Реджеп, в чем они и убедились уже очень скоро, отправившись в комнату, где, не в пример предыдущим дням, был собран диван, наведен какой-то порядок и негромким фоном включена музыка. Разумеется, что-то турецкое, о чем джаным не имела ни малейшего понятия. Все же Турция – это какой-то совсем другой мир.