The Miles club. Эллиот Майлз
Шрифт:
– Вот умница…
Еще две ступеньки.
– Хорошая девочка!
– Буду спать здесь…
Я тащу ее на себе, мы наконец добираемся до входной двери, и я нажимаю кнопку звонка.
Кейт прислоняется ко мне, снова задремывая; крепко обнимаю ее, чтобы не упала.
Две таблетки – и такая реакция… Думать не хочу, что случилось бы, попробуй она по-настоящему серьезный дурман!
Снова звоню в дверь… нет ответа.
– Кейт, дома кто-нибудь есть?
– Есть. – Она глупо улыбается мне. – Мы!
– Я имею в виду твоих соседей по
Она пожимает плечами и льнет ко мне.
– Где твои ключи? – спрашиваю я.
Еще одно пожатие плечами.
– Да едрить же твою через колено! – Роюсь в ее сумке и достаю ключи. – Какой ключ?
– Кра-асненький…
Беру красный ключ и отпираю дверь.
– Привет! – громко говорю в коридор.
Нет ответа.
Оглядываюсь на машину, Эндрю пожимает плечами.
– Вот и твоя кроватка, – говорю я, завожу Кейт внутрь и закрываю за нами дверь.
Ну, раз с входной дверью квартиры мы разобрались, спрашиваю:
– Где твоя спальня?
Она тычет пальцем в крутую узкую лестницу, и я задираю голову, оценивая высоту. Вот черт!
– Ну конечно, разве могло быть иначе! – вздыхаю я.
На минуту задумываюсь. Что мне теперь делать? Не могу же я просто оставить ее здесь.
– Ладно. – Нагибаюсь и перебрасываю ее через плечо.
– Ой… не надо, – невнятно бубнит она. – Поставь меня!
– Замолкни, – шлепаю ее по заднице. Одна ступенька, другая…
Преодолеваю еще пару ступенек, и у меня начинают гореть мышцы. Тяжело дышу.
Пошатываюсь, едва не заваливаясь назад.
Не уронить бы ее.
Почему с этой чертовой бабой все так сложно?
Скрежеща зубами, продолжаю подниматься по лестнице, стараясь идти как можно быстрее.
– Поставь меня, – ноет она, и я снова даю ей шлепка.
– А ну, веди себя хорошо! Сломанная спина – последнее, что мне сегодня нужно.
Мы добираемся до верхней площадки, я снова ставлю ее на ноги, хватаюсь за грудь и жадно вдыхаю ртом воздух. Вот адище!
Нелегкая работенка.
Кейт еле держится на ногах, я хватаю ее за руку и волоку в спальню.
Подвожу к кровати, отдергиваю одеяло и укладываю. Снимаю с нее одну кроссовку, и она вяло брыкается, – видимо, в знак протеста.
– Знаешь… – развязываю шнурки второй кроссовки, – многие женщины были бы готовы жизнь отдать, лишь бы я снял с них обувь в постели.
– От… чайные. – Она с трудом ворочает языком.
– И никакие не отчаянные.
Сняв вторую кроссовку, невольно улыбаюсь. На Кейт светло-розовые носки, я укладываю ее ноги под одеяло и подтыкаю поуютнее со всех сторон.
Она сонно улыбается мне и протягивает руку.
Я беру ее ладонь в свою и сажусь рядом на кровать; веки у нее отяжелели, ей едва удается держать глаза открытыми. Я убираю волосы с ее лба. Смотрю на нее.
Светлые пряди разметались по подушке, пухлые губы – ярко-розовые. Темные ресницы трепещут, когда она силится не закрыть глаза.
А ведь на самом
Обвожу взглядом ее спальню, окрашенную в цвет сливок, с огромной белой деревянной кроватью. Здесь есть книжный стеллаж и трюмо, косметические штучки в корзинках и фотографии в рамках; комната очень обжитая и уютная. Под потолком натянуты елочные гирлянды, в углу – массивное кресло для чтения с оттоманкой. Чем-то напоминает комнату в студенческом общежитии, от такой и я бы в свое время не отказался.
Снова смотрю на Кейт и вижу, что она сладко спит, по-прежнему уцепившись за мою руку.
Рассматривая ее, ловлю себя на том, что улыбаюсь. И что мне теперь делать? В смысле, нельзя же просто оставить ее одну. А если что-нибудь случится?
Это была бы преступная халатность.
Наверное, придется ждать…
Через час природа настоятельно зовет меня в туалет, но Кейт по-прежнему крепко держит меня за руку. Стоит ею шевельнуть, как она хмурится и вцепляется еще сильнее.
– Не надо, – бормочет сквозь сон.
– Я мигом вернусь, – заверяю шепотом.
– Я сказала – нет…
Самодурка какая! А я уже и с голоду помираю, и вот-вот обмочусь.
Вот попал!
Решительно встаю, захожу в смежную ванную комнату и осматриваюсь: маленькая какая!
Корзина для грязного белья; розовые полотенца и коврик в тон. Делаю свои дела, мою руки, потом возвращаюсь в комнату. Подхожу к книжному стеллажу и разглядываю фотографии в рамках: на одной немолодая пара, на другой сама Кейт, совсем юная; должно быть, на первой – ее родители. Фотография собаки, черно-белой бордер-колли. Фотография, где Кейт с мужчиной примерно ее возраста, сделанная пару лет назад. Интересно, это был ее парень?
Помнится, она говорила, что бойфренда у нее нет…
Продолжаю рассматривать ее пожитки – вижу несколько кристаллов, расставленных в малопонятном порядке.
Только не говорите мне, что она из этих психов, которые верят в исцеление кристаллами!
Хм-м…
Очень эклектичная обстановка. Совершенно не похоже на мой идеально обставленный пентхаус.
Пробегаю взглядом корешки книг: что она читает?
Фу, романчики про любовь!
Никогда бы не подумал.
Хрустальная розетка, и в ней несколько золотых украшений. Улыбаюсь, беру одно из ее колец и надеваю на мизинец; дальше первой фаланги не налезает.
Надо же, какие крохотные у нее руки!
Снимаю, кладу обратно и продолжаю смотреть фотографии. Это как игра в «покажи и расскажи», и я узнаю о Кейт все.
Кстати, как ни удивительно, нигде не видно ни метлы, ни котла.
Достаю из ее сумки телефон, возвращаюсь к кровати и сажусь рядом. Она перекатывается на бок и кладет руку поперек моих бедер.
Внутри все отзывается сладкой дрожью.
Прекрати сейчас же.
На самом деле мне бы давно пора ехать, я здесь уже не один час. Где, черт возьми, носит этого дурацкого Дэниела с его омерзительно белозубым оскалом?!