The Miles club. Эллиот Майлз
Шрифт:
Меня аж перекашивает.
– Какого хрена? – гневно шиплю я. – Вы обвиняете меня в попытке спровоцировать вас на сексуальные домогательства, а потом желаете выпить со мной?!
– Для меня этот вопрос закрыт. – Король засранцев снова пожимает плечами. – И почему бы не выпить после тяжелого дня? Возможно, будет полезно чуть спустить пар.
– Для меня он не закрыт, – резко бросаю я, – надо быть последним дураком, чтобы этого не понимать!
– Уверен, нам обоим пошел бы на пользу бокал вина, – невозмутимо талдычит он.
Шумно выдыхаю. Да
– Мистер Майлз, как я уже говорила сегодня утром, вы меня ничуть не интересуете. Я крайне оскорблена вашими обвинениями. И к вашему сведению, я пришла в эту гребаную сауну первая!
В его глазах мелькает искра веселья.
– Что-то вы сегодня много ругаетесь, Кэтрин!
С наслаждением представляю себе, как наношу ему прямой удар кулаком в нос.
Раздувая ноздри, пытаюсь восстановить контроль над собой.
– До! Свидания!
Разворачиваюсь, иду к двери и замечаю, что ливень усилился. Рядом с крыльцом, в зоне выгрузки пассажиров, стоит черный «бентли» с водителем.
Бляха-муха, теперь мне придется бежать под дождем, а он будет любоваться этим зрелищем с заднего сиденья своего навороченного драндулета!
Убейте меня кто-нибудь!
Открываю дверь.
– Вас подвезти? – окликает меня главный гад всех времен.
Ничего не отвечаю и осторожно шагаю вперед, боясь поскользнуться на мокрой земле. Шлепнуться у него на глазах – только этого мне и не хватало для полного счастья.
Заворачиваю за угол и ищу ближайшее укрытие, любое, хоть какое-нибудь. Лишь бы убраться подальше отсюда.
Вижу аптеку – о, у меня же как раз есть рецепт! Отоварю его сейчас, пока я здесь, а заодно и скроюсь из виду. Пулей влетаю внутрь, оглядываюсь и вижу, как черный «бентли» неторопливо отъезжает и встраивается в поток машин. Облегченно вздыхаю: слава богу, он уехал!
Выкапываю из недр сумки рецепт и протягиваю его фармацевту.
– Будьте добры, у вас есть это средство?
– А как же! – Добродушный пожилой мужчина улыбается, беря из моих рук рецепт. Читает его, глядя поверх очков, потом поднимает на меня взгляд. – Вы когда-нибудь раньше принимали это лекарство, милочка?
– Нет, я на этой неделе была у нового врача, и он прописал мне его впервые.
– Оно очень сильнодействующее. Не могли бы вы сказать мне, от чего его назначили?
– У меня эндометриоз и очень болезненные месячные. По всей видимости, оно должно помогать в первый день.
Он кивает.
– Да, тогда понятно. Обязательно принимайте во время еды. И никакого спиртного! И сложными механизмами нельзя управлять.
– Договорились, – улыбаюсь я. – Спасибо!
В небесах гулко грохочет гром, и мы одновременно выглядываем на улицу, наблюдая, как тяжелые дождевые капли разрываются, падая на дорогу, точно гранаты.
– Эк непогода-то разыгралась, – вздыхает фармацевт. – В такой вечер лучше всего сидеть дома, в тепле и уюте.
– Это точно, – грустно улыбаюсь я.
Или
Я выберу второй вариант.
Раннее утро, открывается дверь моего кабинета. Входит Джеймисон.
– Ты готов?
– Угу.
Закрываю компьютер, и мы идем в фойе здания. Сегодня во второй половине дня у нас совещание с советом, а следующим утром Джеймисон возвращается в Нью-Йорк.
Мы выходим из лифта и видим перед собой какую-то сексапилочку в юбочке с компанией наших сотрудников. Длинные ножки, скульптурные голени, идеальная попка.
Мы с братом тут же делаем стойку, и он поднимает бровь в безмолвном «нет, ну ты это видел?».
Я усмехаюсь, мы проходим мимо, и тут юбочка поворачивается, продолжая разговаривать с друзьями. Это Лэндон! Я словно громом поражен.
Деревянно киваю.
– Кэтрин…
Она вежливо улыбается.
– Здравствуйте.
А вот Джею достается улыбка потеплее.
– Привет!
– Привет, – улыбается он ей.
Застываем на месте и смотрим, как она выходит из здания с коллегами.
Мы с братом встречаемся взглядами.
– Ты бы присмотрелся… – задумчиво говорит он.
Я смотрю вслед Лэндон, а потом выныриваю из недолгого транса. Фыркаю:
– Не мой типаж.
Джеймисон наблюдает сквозь стеклянную стену, как она переходит дорогу, и я чувствую растущее внутри раздражение.
– Не, не скажи, ее типаж – это кого угодно типаж, – тихо комментирует он.
Кого угодно типаж.
– Будь так любезен, заткнись на хрен! – Со злостью сую руки в карманы брюк. – Мы уже идем или где?
Отсылаю последнее электронное письмо и потягиваюсь, вскинув руки к потолку. Это был долгий день… точнее, долгая неделя. Встаю, подхватываю портфель и ставлю на стол, чтобы собраться, а потом вспоминаю, какой сегодня день.
Четверг.
Бросаю взгляд на часы. Без двадцати семь.
Интересно, а она опять?..
Снова сажусь к компьютеру и воровато оглядываюсь. В этом нет ничего нового. Кажется, в последнее время я только и делаю, что воровато оглядываюсь: как есть виновен в подглядывании за одной сварливой айтишницей, пока та работает.
У меня проблемы, я это знаю, и, хоть мне и не хочется этого признавать, ее решение не скрывать ненависти ко мне на этой неделе, после той нашей маленькой стычки в моем кабинете, – очень и очень серьезный возбуждающий фактор.
Дьявол, да я даже в сауне после работы ошивался, надеясь на матч-реванш!
Пока – безрезультатно.
Я не собираюсь идти на поводу у этого нездорового влечения, которое, похоже, испытываю к ней, но по какой-то причине не могу остановиться. Говорю себе, что это последний раз, когда я буду смотреть на нее через камеру безопасности, – и, разумеется, не проходит и получаса, как снова это делаю.