The Phoenix
Шрифт:
– Пожалуй, навещу своих, – отнекивается Кларисса, почуяв запах горелого.
Тягаться с претором Двенадцатого Легиона не по зубам даже дочери Ареса. Рейна поправляет длинный шарф на своей шее. Кажется, она чувствует себя крайне неуютно в пуховике, предпочитая ему, наверняка, римскую тогу.
– Собрание Совета? – удивленно морщится Фрэнк.
– Хирон посчитал это неотложным делом, раз вызвал нас именно сейчас, верно? – подытожила Пайпс. – Мы должны были прибыть тридцать первого. Похоже на то, что рождественских каникул у нас действительно не будет.
Она пытается разрядить обстановку, но когда имеешь
– Королева красоты, мне не до смеху. Забирайте вещи. Ключи вам выдаст Гроувер, – небрежно бросает претор.
Она срывает с горла шарф и уносится прочь. У Рейны действительно сложный характер. Я оборачиваюсь к Пайпер. Она держится молодцом, разве что пугливый, затравленный взгляд, пробегающий по нам, выдает ее с потрохами. Я слабо улыбаюсь ей.
– Храбрее королевы красоты, чем ты, мне встречать не доводилось.
Девушка удивленно смотрит на меня, а после отвечает благодарной улыбкой.
– Покажу вам ваши комнаты, – направляясь к Большому Дому, говорит Гроувер. – А, совершенно забыл сказать. В честь Рождества, Мистер Д. выделил вам общие комнаты.
– То есть… – удивленно спрашивает Хейзел.
Гроувер едва не воет от радости, протягивая нам свою ладонь. Всего три пары ключей. Не шесть, а три. Неужели у меня есть шанс провести Рождество наедине с Аннабет? Я несусь впереди всех. Кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из моей груди, противясь всяким законам биологии. Счастье. Дикое, невероятно трепетное счастье разливается по всему телу, предвкушая встречу с сероглазой.
(Ben Cocks ft. Nikisha Reyes-Pile – So cold
Kelly Clarkson – Addicted)*
Я аутсайдер. Серьезно. Неудачник. Скорее всего, тугодум и идиот. У нее-то этих синонимов оказалось намного больше.
Наблюдая за тем, как она тихо и медленно собирает распакованные вещи обратно в сумку, у меня, кажется, останавливается сердце. Больно? Дискомфортно. Странно? Необъяснимо. Раздражающе? Безысходно. Я прикидываюсь спящим, но к чему все это приведет, сказать крайне сложно. Мы пропустили обед, решив передохнуть в новой, отведенной нам двоим, комнате. Первые несколько минут все было хорошо (по крайней мере, так казалось мне самому). Она предпочла лечь одетой. В толстом, вязаном свитере с рождественским рисунком. Я не стал перечить. Хотя бы так. Она долго ворочалась, оглядывалась на меня. Мне приходило в голову, что дело может быть в кошмарах и Зазнайка просто боится отдаться им на съедение. Но раньше мы прятались от кошмаров засыпая рядом, а теперь, по какой-то странной причине, это перестало действовать.
Все стало проясняться, когда она медленно выскользнула из моих объятий и двинулась к шкафу. Мне нравился этот спектакль. Сыграно точно по нотам. Прикидываться влюбленной, чтобы усыпить мою бдительность. Она вот так просто оставит меня здесь? Без разъяснений? Словно опять отвернувшись к окну, окончив разговор?
Сбежит. И почему-то, совершенно не похоже на ответственную Чейз. Внутри все клокочет от гнева. Как мне бы хотелось знать правду. Глаза режет странная боль, когда я вспоминаю все то, что нам пришлось пройти. Как мы оберегали друг друга в Тартаре, как лезли
– Ты никуда не идешь, – грубо отрезаю я.
Аннабет замирает. Кажется, она дрожит.
– Ты что уже проснулся? – сипло спрашивает она. – Ладно, не делай из меня дуру. Я знаю, что ты не спал.
Она оборачивается ко мне. Не знаю, что она увидела в моих глазах, но она отводит взгляд. Судя по тем ощущениям, что бушуют внутри, я могу разорвать в данную минуту любого монстра одним махом. Сколько гнева, ненависти, отчаянья. Этот ком словно перекрывает животворящий кислород.
– Скажешь что-нибудь перед тем, как сбежать?
Я никогда не говорил с ней подобным образом. Мои слова повисают на долю секунду в воздухе, и я чувствую, какой ненавистью от них веет.
– Перси… Все стало слишком сложно.
– Ты же дочь Афины. Попробуй объяснить.
Серые глаза прожигают меня. Ясно, она не в силах этого сделать.
– Тогда давай я попробую, – привставая с кровати, предлагаю я. – Мы были в Тартаре…
– Это было полтора года назад, – вмешивается ее странный, беспочвенный аргумент.
– Мы выбрались оттуда. И я не задумывался о смерти, Аннабет, и знаешь почему? Потому что у меня была цель – вытащить тебя. Вытащить тебя оттуда любым способом. Мы заточили Гею. Скажи мне, сколько раз я был на волоске от смерти, чтобы у тебя хватало смелости продолжать спасать мою жизнь?
– Это было слишком давно.
– Ох, заткнись, Чейз, – грубо выплевываю я. – Посмотри на меня. Скажи мне в лицо, что ты перестала чувствовать… тоже, что и раньше. Хватит врать.
Кожа Аннабет цвета мелованной бумаги. Я будто ударил её, и она смотрит на меня своими ошарашенными, знакомыми до каждой ресницы глазенками. Она стала на долю секунду ребенком, тем самым ребенком, которого я увидел в лагере. Только теперь в глазах горела ненависть с примесью горькой обиды. Ее губы искривились в ухмылке, она подхватила сумку.
– Врать? – ее голос надламывается, будто она вот-вот заплачет. – В самом деле, Джексон. Хватит врать.
Она разворачивается на пятках и выходит в холл. Я слышу, как подошвы ее кроссовок стучат по паркету Большого Дома. В какой-то момент я просто понимаю, что не могу остановить ее.
– в главах будут появляться названия песен, которые соответствую тому или иному отрывку глав. Я была бы безмерно вам благодарна, если бы вы находили и включали их в нужный момент.
С любовью,
благодарный Автор.
====== VI ======
Часть VI
Перси
(The Pretty Reckless – My Medicine
Elliott Smith – Between The Bars)
Сначала приходит боль. Тупая, приглушенная боль в области кисти. После она появляется в предплечье и пояснице. Когда я пытаюсь встать, противник пинком отправляет меня в нокаут. Анаклузмос вернется в карман джинсов через некоторое время, а я, лежа в грязи, переведу дыхание. Но, к несчастью, мне не дают такой поблажки. Сталь просвистела в воздухе в нескольких сантиметрах от моего лица. Превозмогая боль и усталость, сжимая зубы до противного хруста, я поднимаюсь на ноги.