Тиберий
Шрифт:
На следующий день принцепс сообщил Курии, что его мать просила не вменять в вину кому бы то ни было дурное слово, брошенное в ее сторону. А вот покушение на добрую память об Августе разбиралось долго и скрупулезно. Однако в конце концов Аппулея была оправдана. Тиберий заступился за злоязычную развратную бабенку и на суде по статье о прелюбодеянии. Благодаря этому наказание ограничилось высылкой блудницы за двухсотую милю от Рима.
В тот год в Африке восстали нумидийцы, организованные на борьбу их соотечественником Такфаринатом, служившим, подобно германцу Арминию, в римском войске. Постепенно их поддержали другие племена, в результате чего восстание обрело угрожающий масштаб. Однако проконсул Африки решительно вывел свой легион на бой с превосходящим противником и разгромил его. Тиберий высоко оценил этот успех и определил победителю триумфальные знаки отличия. Принцепс не любил грохота литавр
Едва римляне прекратили тревожить германцев, как те стали враждовать друг с другом. В борьбе за первенство сошлись херуски под предводительством Арминия и могучий конгломерат племен с общим названием свебы во главе с не менее знаменитым вождем Марободом. Когда непричесанная германская Фортуна обратилась лицом к Арминию, Маробод развернулся в сторону римлян и запросил у них помощи. Это дало возможность Друзу вмешаться в дела соседей.
Задача римлян состояла в том, чтобы поддерживать равновесие противоборствующих сил во вражеской стране. Арминия они уже побеждали в ходе кампании Германика, а вот одолеть Маробода им не удалось. Четверть века назад он создал сильный союз племен, который всерьез угрожал гегемонии Рима в центральной части Европы. Обеспокоенный этим Август направил против царства Маробода Тиберия во главе двенадцати легионов. Однако восстание в Паннонии помешало римлянам расправиться с германцами. Теперь же, в условиях относительного бездействия, энергия воинственных народов обратилась на самих себя. Князья союзных племен составили оппозицию Марободу, что и привело к ослаблению государства маркоманнов, как называлось племя, образующее его ядро.
Выяснив, что у свебов нет другого лидера крупного масштаба, Друз с помощью дипломатической игры довел Маробода до полного краха и только после этого принял его к себе, но уже в качестве беженца. Германского вождя с почетом препроводили в Италию и поселили в Равенне. Тиберий написал Марободу, что охотно предоставляет ему убежище на любой срок, но отпустит его на родину, как только тот сочтет ситуацию подходящей для возвращения на трон. Однако в сенате принцепс произнес речь, в которой утверждал, что Маробод является самой опасной для Рима фигурой. Поэтому вождь маркоманнов так и состарился в почетном италийском плену.
Римляне достигли своей цели. После того, как сошел со сцены Маробод, свебское государство распалось. Арминий удовлетворился ликвидацией конкурирующей силы и утихомирился. В то же время ожерелье из свебских племен, окаймляющее юг Германии по берегу Дуная, создало буферную зону, предохраняющую римлян от актив-ности херусков.
Несколько лет назад Тиберий заманил в Италию царя другого приграничного государства, Каппадокии. Теперь тот умер, и принцепс присвоил его царство. Благодаря образованной таким образом провинции удалось сократить однопроцентный налог с оборота в два раза. Народ уже обращался к принцепсу с просьбой об отмене этого налога, но тогда Тиберий был вынужден отказать. Однако он не забыл о пожелании своих граждан и терпеливо искал возможность облегчить их участь. Пока царь Каппадокии пребывал в Италии, римляне фактически прибрали его страну к рукам. Поэтому теперь включение ее в состав римского государства прошло безболезненно.
Мирным путем Тиберий урегулировал конфликт и во Фракии. Эта страна была поделена между двумя братьями. Но сила разрушения, таящаяся в царской короне, превзошла прочность уз родства, и началась война. Принцепс не стал прибегать к помощи легионов. Некоторое время он переписывался с победителем в междоусобице, соревнуясь с ним в хитрости. Однако тот сумел избежать ловушки римлян. Тогда Тиберий подослал к нему своего человека, который, заручившись доверием фракийского царя, заманил его в западню и в оковах привез в Рим. Там Тиберий придал делу законный вид и подверг узурпатора суду, обвинителем на котором выступила жена убитого им брата. Зачинщик междоусобицы, конечно же, был осужден и приговорен к изгнанию из своей страны. Фракию Тиберий отдал в управление сыновьям обоих повздоривших братьев. Получив власть от принцепса, они, естественно, во всем зависели от римлян. Так был потушен еще один очаг напряженности.
Угроза римским границам на Востоке исходила от Парфии. Это многолюдное пестрое царство являлось очень неудобным соперником для римлян
Германик действовал в том же ключе, что и его дядя. Он внедрял римские интересы в жизнь Азии с любезнейшей улыбкой. Не сумев вернуть на армянский трон римского ставленника, он короновал избранника самих армян, но сделал это так, что обязал его благодарно-стью к Риму. Армяне в свою очередь улыбались Германику, так как на их границе стояли его легионы. Парфяне тоже услышали бряцанье римского оружия и поняли серьезность намерений своего грозного соседа. Их действующий царь выразил в письме Германику наилучшие чувства к нему лично и к римскому народу вообще и в завершение цветистого послания высказал лишь несколько скромных пожеланий, например, чтобы в Азии и духу больше не было его конкурента, присланного из Рима. Германик сделал вид, будто просьбы парфянина являются пустяком, и легко их удовлетворил. Мир был восстановлен, однако войска по-прежнему пребывали в боевой готовности.
По случаю этих мирных побед Тиберий произнес в сенате помпезную речь и попросил присудить его успешным сыновьям триумфальный въезд в столицу. Сенат принял соответствующее постановление, но не особенно охотно, так как все понимали, что речь идет о триумфе политики самого Тиберия. Действительно, принцепс сумел, пребывая в тени, стать хозяином положения внутри государства, а теперь добился большого успеха и во внешней политике. И все это как-то незаметно, неброско, неэффектно, но в итоге очень эффективно.
Однако не все на Востоке было благополучно. Противостояние Германика и Пизона оказалось более жестким, чем предполагал принцепс. С самого начала они заявили себя восточному миру как антиподы, несущие людям противоположную философию.
Германик по пути к месту назначения посещал прославленные города грекоязычного мира и приятным обхождением словно воскрешал светлые времена Квинкция Фламинина. Он всем старался понравиться и всех воодушевлял надеждами на обновление. От общения с ним у людей создавалось впечатление, будто он сошел в этот истерзанный мир с высот римских холмов, чтобы принести всем успокоение и отдохновение от забот. Пожалуй, Германик вел себя, как принц, готовящийся принять эстафету царствования у одряхлевшего патриарха. А многие даже видели в нем мессию, посланника небес, пришедшего к людям, чтобы очистить их от собственных пороков и ввести в новый мир, устроенный по божественным канонам.
В ту эпоху мироустройство настолько противоречило человеческой природе, что люди отчаялись спасти положение своими силами и уповали на богов. Восточные религии, менее рациональные, чем римская, позволяли местному населению ожидать непосредственного появления мессии, сотворенного из плоти и крови. Желаемое, как всегда у слабых людей, выдавалось за действительное, и весь Восток жил надеждой на спасительное явление божества.
А по следам Германика тяжелой поступью шел Гней Пизон и проклинал греков последними словами. Германик заигрывал с афинянами, отдавая дань прошлому их города, а Пизон поносил их за расправу над Сократом, Фемистоклом, Аристидом, за измену римлянам в войне с Митридатом и, наконец, за утрату былого достоинства, некогда присущего их великим предкам. В людской порочности он упрекал самих людей и пытался развеять их иллюзии в отношении Германика. Прибыв в Сирию, Пизон начал чистку в армии, внедряя в нее своих ставленников. Он отлично понимал, кто является главной движущей силой эпохи, потому всячески потакал легионерам, добиваясь у них популярности любой ценой. Солдаты оценили его старания и дали ему прозвание "отец легионов". Планцина не отставала от мужа и вела себя как "мать легионов". Она присутствовала на ученьях всадников и маневрах когорт и всячески настраивала солдат против Германика и Агриппины. Понося их, она намекала, что надменностью и царскими замашками этой четы недовольны в столице.