Тигриное око (Современная японская историческая новелла)

Ямамото Сюгоро

— Именно так. А позволено ли мне спросить, что вы теперь намерены предпринять?

— Ничего. Тот, кто болтает о великом учителе Бокудэн, должен умереть. Однако не от моей руки. Его убьет Сакаэ.

— Вы думаете, он справится?

— Так у него же есть этот тайный прием, «Клыки Дракона», разве нет?

— Но ведь никто даже не знает, в чем он состоит.

— Потому-то он и тайный, — бросил Тору. Но все же велел Окунодзё вместе с несколькими другими учениками из своей школы день и ночь не спускать глаз с дома Сакаэ.

— Не думай, что я защищаю Сакаэ. Однако нельзя допустить, чтобы

что-то произошло с его матерью, — добавил Тору.

Впрочем, все равно получалось, что защищал он и Сакаэ. Хотя помогать ему не собирался — просто если дело дойдет до сражения, Тору хотел бы дать обоим противникам возможность сразиться честно и без помех.

— Я тоже буду присматривать за ним время от времени.

— Да что вы говорите… — сказал Окунодзё, словно бы забавляясь. — Однако странного молодого человека нам приходится выручать.

— Да уж, история более чем странная. И физиономия у него противная…

— В самом деле?

Казалось, Окунодзё хочет сказать — «а по-моему, наоборот, он вам милее всех».

Тору приказал держать под наблюдением и окрестности школы Наканиси. В былые времена в школе, где преподавалось искусство владения мечом, окошки мусямадо [195] проделывали высоко, чтобы снаружи нельзя было увидеть, как ведутся занятия. Таким образом держали в тайне секретные приемы, составляющие основу мастерства школы.

195

Мусямадо — окно на фасаде дома самурая с толстыми вертикальными перекладинами для предосторожности.

В последнее время, однако, окна стали делать низко, чтобы любой мог заглянуть внутрь. Теперь важнее казалось не держать искусство в тайне, а сделать его достоянием публики.

На самом деле и прятать-то было нечего. Как только обучение стало общедоступным, оказалось, что собственный секрет можно обнаружить повсюду. Стали возможны и состязания между учениками разных школ. Искусство владения мечом процветало. Сейчас, однако, речь шла о другом. Лазутчиков с преступными намерениями впускать было нельзя.

Тем временем в праздник третьего марта решено было провести в школе Наканиси соревнования между двумя командами — Алой и Белой. Дело обычное, но Тору представилась еще одна возможность оценить способности Сакаэ. Ему было интересно посмотреть, как поведет себя в настоящей схватке юноша, который на тренировках бил лишь по бамбуковой маске партнера, а кроме того, Тору ждал, не использует ли он свой тайный прием — «Клыки Дракона».

Однако Сакаэ вел себя как обычно. Каждый раз он вставал с места, легкой походкой выходил к противнику и наносил свои неизменные удары в защитную маску. Удары были резкие, сыпались один за другим. Только противник отразит его атаку, как тут же следует очередной удар в маску — и противник побежден.

В то время соревнования состояли из десяти схваток. Сакаэ выиграл все десять. При этом у него лишь слегка раскраснелось лицо под защитной маской, казалось, он даже не вспотел.

— Кто этот юноша? — изумленно спросил у Тору владелец школы, Наканиси Тюбэй Танэцугу.

— Иногда попадаются такие вот

люди.

— Я и не знал, что у нас есть такой ученик. Надо ему ступень какую-нибудь дать, что вы на это скажете?

В школе Наканиси, следуя правилам школы Итто, учение начинали со ступени Кодати, следом шла Хабики, а до последней, то есть диплома инструктора, было еще восемь ступеней. И вот владелец захотел присвоить Сакаэ одну из них, но Тору возразил:

— Я прошу вас еще немного подождать. Таким, как он, это может быть не так уж и приятно.

Таково было веское мнение старшего учителя школы.

— Вы так считаете, да?.. — Пораженный Тюбэй все всматривался в Сакаэ.

Раньше он его почти не замечал.

7

Окунодзё, не жалея ног, ходил повсюду и выспрашивал все, что можно. Прежде всего — о человеке, назвавшем себя Цукахара Бокудэн. И вот что ему удалось узнать:

— Зовут его Сатакэ Хандзабуро. В прошлом он был самураем и состоял на службе у клана Мито. Он в совершенстве изучил искусство фехтования на мечах школы Бугё, потом, говорят, зарубил кого-то и скрылся.

Школу Бугё основал в Мито Вада Хэйскэ, который до этого изучал Кэндо в школе Тамия. Был он своего рода гением — протыкал своим длинным мечом глаз летящему мотыльку и разрубал пополам выкованный из железа шлем «южных варваров». Кончил он тем, что убил человека, был признан виновным и сделал харакири, однако его тактика Кэндо была разработана для настоящего боя и отличалась подлинным мастерством.

Здешний пришелец был мастер как раз такой школы. Тору казалось, что он где-то слышал это имя, но сейчас ему это было не так уж и важно. Главное, что этот человек злоумышлял против Сакаэ.

И для Сакаэ, пусть даже он и победил в десяти схватках, противник этот был опасен. Предстояло ведь не фехтование на бамбуковых мечах. Стальное лезвие взлетит из ножен с ужасающей стремительностью. Быть может, и тайный прием «Клыки Дракона», в чем бы он ни состоял, окажется бесполезным перед ошеломляющим приемом обнажения меча.

Окунодзё разузнал и о пресловутом приеме «Клыки Дракона». Вернее, о предании, с ним связанном.

…В клане Курода провинции Тикудзэн состоял некогда один самурай по имени Ногути Кадзунари. Он не раз отличался на полях сражений. Однажды, состязаясь с одним мастером, странствовавшим по стране в поисках интересного противника, чтобы совершенствовать свое искусство, Ногути выставил левую руку, отразил ею удар бамбукового меча противника и нанес удар своим мечом, который держал правой.

— Нет такого приема, чтобы рукой меч отражать, — рассердился тот мастер, но Ногути в ответ ему сказал:

— А в моей школе это обычное дело, — и показал ему нарукавник котэ, который он обычно использовал. На нем виднелись следы от бесчисленных ударов меча. Он вшил в свои полотняные котэ железные полосы и использовал этот прием во многих сражениях.

— Вот это он и есть, тот прием, — проговорил Окунодзё. Так ему объяснил человек, понимающий в искусстве школы Ёсицунэ Симмэй.

Еще Окунодзё рассказал, что шайка человека по имени Бокудэн, он же Сатакэ Хандзабуро, увеличилась. Они уже дважды приходили смотреть на жилище Сакаэ, в первый раз пришли втроем, а во второй уже впятером.