Тихие приюты
Шрифт:
Словом, я очутился в крайне безвыходном положении.
Как раз в это время я получил приглашение прочитать что-нибудь в закрытом заседании «Общества любителей духовного просвещения» в Московском епархиальном доме.
Я охотно согласился и назначил к чтению лекцию на тему: «Друзья и враги христианства в XX столетии». Основной задачей этой лекции было желание познакомить членов этого общества и, главным образом, православных миссионеров с постановкой внутренней и внешней миссии западноевропейских и, главным образом, христианских вероисповеданий Америки.
Для этого у меня имелся очень богатый материал, и, когда затем я повторял эту лекцию много времени спустя в одном из петербургских
Но здесь, несомненно, по воле Божественного Промысла произошло следующее, совершенно неожиданное для меня обстоятельство.
Против меня выступал официальным оппонентом один очень известный миссионер.
Имея в виду, что будет читать лекцию завзятый спирит и, следовательно, еретик, этот миссионер приготовился и запасся целым арсеналом выписок, справок из моей личной литературы по спиритизму и, очевидно не желая оставлять неиспользованным свой материал, выступил с возражениями не по существу лекции, а по существу моей деятельности, и в крайне резких формах: ко мне – как к спириту, а к спиритизму – как к антихристианскому учению вообще; хотя, повторяю, я в своей лекции ни одного слова не говорил ни за, ни против спиритического учения. Это произвело на меня самое удручающее впечатление.
И милосердный Господь в эту-то тяжелую минуту для меня и пришел ко мне для спасения моей души.
После довольно продолжительных моих прений с указанным выше оппонентом, которые приняли уже чисто личный характер, встал в высокой степени смиренный, любвеобильный и в голосе, и в манере говорить, очень молодой человек, архимандрит одного из крупных московских монастырей, и, заявив, что он не оправдывает резкости в выражениях моего оппонента, хотя принципиально соглашается с ним, советует мне, после моего большого знакомства с западными проповедниками, на которых я ссылался в своих лекциях, непременно побывать в Оптиной пустыни и побеседовать с оптинскими старцами.
Все это было сказано так тепло, так хорошо, так любовно, что после того жестокого отношения ко мне, которое я только что пережил, слова этого истинного слуги Христа показались мне словами как бы Ангела Небесного и не только ободрили меня, но и приуготовили мне тот путь, который, как мы увидим ниже, спустя несколько месяцев был так необходим мне.
Переносясь мысленно к этому больному, очень больному и для моего самолюбия, и для моей души событию, спокойно обсуждая его теперь, я ясно вижу здесь мудрую волю Господа. Не будь я так приподнят, так наэлектризован кажущейся несправедливостью моего оппонента, я не обратил бы такого исключительного внимания на слова дорогого теперь моей душе архимандрита; они не запечатлелись бы так глубоко в мою душу вследствие своей контрастности, что и сейчас я вспоминаю о них с великим наслаждением. Так что я теперь не только примирился с моим сердитым оппонентом, но даже молюсь за него, как за одно из мудрых орудий Господа, ускоривших мое возрождение.
Точно таким же теплом и приветливостью встретил меня другой служитель Христовой Церкви, в то время протоиерей, о. Иоанн Васильев, а ныне архимандрит Григорий.
Да благословит Господь этих трех своих служителей, которых я считаю первыми, ставшими на пути моего обращения к правде.
Итак, из этого первого события в моей душе, в моем сердце, в моей слуховой памяти, как на раскаленном железе, запечатлелись чудные слова великого посланного мне Господом инока:
«Побывайте, непременно побывайте в Оптиной пустыни у старцев».
Лишнее говорить, что мне был совершенно
Но если бы мы чаще вглядывались в нашу жизнь, если бы разумно и сознательно относились ко всем ее явлениям, если бы стремились устанавливать разумную связь между всеми событиями жизни, то мы чрезвычайно скоро увидали бы руководящую каждым из нас мудрую десницу Божественного Промысла.
Мы поняли бы, что в жизни людей вообще случайного нет ничего; наоборот, каждое, даже самое ничтожное, событие в нашей жизни прежде всего явилось следствием какой-то другой первопричины, имевшей несколько раньше место в нашей личной жизни, а затем убедились бы, что сами по себе все эти события, каждое в отдельности, являются ступенькой к другому, следующему за сим событию.
Я так часто убеждался в верности этого закона в своей личной жизни, что глубоко уверен: если всякий добросовестно обследует в этом направлении свою жизнь, то тоже убедится в незыблемости этого принципа.
Нижеследующее второе событие в тысячный раз подтвердило мою теорию.
Менее чем через месяц я получил приглашение от организаторов всемирного съезда спиритов в Бельгии пожаловать на этот съезд или послать от себя делегатов.
Двое из членов руководимого мною в то время первого в России кружка «спиритуалистов-догматиков» отправились на съезд.
И здесь произошло то событие, которое окончательно открыло мне весь ужас моего заблуждения.
Первые заседания съезда как раз совпали с тем временем, когда у нас в России протекал пасхальный период.
Будучи в твердой уверенности, что все собравшиеся на съезд 360 человек представителей спиритического учения от всех стран света – истинные и ревностные христиане, поклоняющиеся Господу Иисусу Христу как единому Богу, как нашему общему и личному Искупителю, мои сочлены выступили с моей патетической речью о том, что они, как представители той страны, в которой сейчас особенно торжественно празднуется память великого Воскресения «нашего Господа», «нашего Спасителя», «Бога нашего спасения», считают себя особенно счастливыми, что имеют возможность в эти для русского человека великие дни приветствовать своих братьев по духу, по верованию и т. д., и т. д.
Горячее и искреннее, удачно переданное слово произвело известное впечатление, и последние слова этого приветствия были покрыты шумными аплодисментами.
Говорившие были тронуты до глубины души этим, как им показалось, искренним сочувствием к их словам, но, увы, они совершенно упустили из вида, что в составе их слушателей более двух третей были известные своей галантностью французы.
Когда овации стихли, последовательно, – за исключением только лишь двух представителей спиритических организаций Швейцарии, фамилия одного из которых monsieur Пошар, другого не помню, – все триста шестьдесят человек поочередно высказали по нескольку слов, как бы в ответ на приветствие моих сочленов, приблизительно следующее:
«Высказанные вами мысли в высокой степени оригинальны, удивительно изящны, искренни, продуманны; но в них есть одно, что чрезвычайно неприятно и тяжело поражает нас всех и что свидетельствует о том, что ваша Россия – страна еще темная, в духовном отношении малокультурная, несвободная, – это тот предрассудок, от которого все европейские и американские культурные государства давным-давно отказались».
«Это ваше признавание Христа – Богом».
«Прогрессирующий быстрыми шагами спиритизм, благодаря откровению духов, низвел Христа с высоких ступеней Божества на ступень умного, гениального человека и первоклассного медиума».