Тихие приюты
Шрифт:
Местные же кумушки, купчихи и старые старухи, вспоминая о каком-либо событии, говорили: «Это было за год или за два до того времени, как у нас на Большой улице офицер застрелился».
Теперь не то.
Самоубийство сделалось настолько обычным явлением в нашей жизни, что им с легкостью сердца запугивают, им рисуются, и оно уже давно не леденит чувства и кровь современного нам человечества.
Оно сделалось доступным каждому.
Достоянием всех возрастов, всякого развития и всякого положения.
Кончают с собой бедняки и богачи.
Уходят из жизни и девушки, и юноши, и матери,
Кончают с собой священники. Недавно «Сибирская жизнь» сообщила, что в Енисейской епархии на протяжении короткого времени покончили жизнь самоубийством целый ряд священников. В с. Ирбейском, Канского уезда, повесился священник Попов; в том же уезде зарезался священник Василий Каменев; в Енисейском уезде зарезался священник Дмитрий Быстрое и застрелился священник Петр Баженов; в с. Даурском, Ачинского уезда, застрелился священник Гениш; в Минусинском уезде застрелился о. Кирилл Шелковский и, наконец, в с. Иркутском, Красноярского уезда, застрелился священник Рахманин…
Кончают с собой 12—13-летние дети.
И из ста случаев в сорока коренной причиной является упадок состояния, безвыходность положения, потеря близкого лица; а в шестидесяти – один общий лейтмотив: «скучно жить»… «надоело жить»… «пусто в жизни»…
Что ужаснее всего – это последний основной мотив самоубийства в возрасте от 13 до 20 лет, который является чуть ли не единственным.
«Жить надоело».
«Жизнь наскучила».
Это тринадцатилетнему ребенку!
Это только что начинающему жить юноше!
Нет, это ужасно!..
А между тем, как бы ни переоценивали самоубийство, как бы ни старались его исказить, принизить, – покончить свою жизнь дело нелегкое.
Что-нибудь из двух: решающийся на такой шаг или должен быть человеком, придавленным страшным гнетом жизненных страданий, загнанным жизнью в такой невозможный тупик, за которым нет ни просвета, ни свободного продуха.
Или же это должен быть безумец в точном смысле этого слова.
Человеческая выносливость чрезвычайно метко охарактеризована бессмертным психологом Ф.М. Достоевским, который определил ее приблизительно следующими словами: «Человек – подлец, он привыкает ко всякому положению. Мне кажется, если бы его поставили на узенькой дощечке среди волн безбрежного океана, он и там бы сумел привыкнуть к своему положению».
Чем же в таком случае объяснить это явление, эту ужасную эпидемию в современной жизни?..
За последние годы, когда пожар мучительной эпидемии разгорается все больше и больше, за разрешение этого вопроса взялись современные ученые – психологи, врачи, литераторы, среди которых, само собой разумеется, преобладают имена представителей исключительно только позитивной школы.
Много пишут.
Читают даже об этом публичные лекции.
Но все они витают в научных эмпиреях и не могут разрешить больного вопроса, не могут указать нормального выхода из него.
А между тем стоит только подойти к этому вопросу с несколько иной стороны.
Стоит только осветить его добросовестным освещением, и причина этого ужасного явления
Стоит только посмотреть беспристрастно хотя бы на то же доброе старое время.
Стоит только добросовестно сравнить отношение к жизни современного человечества, равно как и саму эту жизнь – с отношением к жизни и с самой жизнью наших предков, чтобы увидеть основную причину, порождающую ужасы эпидемии самоубийств.
Попробуем сделать примерное беглое сравнение указанного.
Не будем брать особенно отдаленный период, не будем перекидываться за столетия, а возьмем четверть века назад.
Как я сказал раньше, в то время не было тех плодов человеческой культуры. Люди были разобщены между собой иногда колоссальными пространствами.
Что такое теперь расстояние между Москвой и Петербургом в 600 верст?
11—12 часов езды с полным удобством, комфортом. Приятно проведенная спокойная ночь.
А тогда – две-три недели езды на перекладных. Путь, отправляясь в который люди сознавали, что они делают тяжелое путешествие. Одни сборы являли собой целую эпоху в жизни как самого путешественника, так и снаряжающих его.
Теперь, при очень небольшой затрате, можно в течение нескольких минут переговорить из Москвы с Петербургом.
В то время был единственный способ обмена мыслей людей, находящихся в этих двух пунктах, – почта, которая доставляла корреспонденцию в промежуток от 10 до 15 дней и при этом около 50 процентов ее утрачивалось в пути.
Так вот в то время, само собой разумеется, переживания были значительно тяжелее и средств для ослабления их не было никаких, в самом точном смысле этого слова.
А между тем какие богатыри были наши отцы, деды и прадеды, как энергично поборали они все те препятствия, которые вставали перед ними на их жизненном пути.
В настоящее время развитой культурный человек, имея на своих плечах семью из двух-трех человек, очень часто в бессилии опускает руки, не будучи в состоянии нести ни материальных, ни нравственных забот о своей семье; а в то время семьи представляли собой целые патриархаты, целую общину, нередко в 50–60 человек, которая жила в одном доме, садилась за один стол; и всем управлял, обо всех заботился, всех кормил, поил, одевал, обувал один человек – глава этой семьи.
Само собой разумеется, при малокультурных условиях жизни ярмо этого управления ложилось на него всей своей тяжестью, но ему и в голову не приходила мысль о самоубийстве.
Точно так же люди боролись с изумительной энергией с материальной необеспеченностью.
Семья какого-нибудь бедного захудалого дьячка, получавшего дохода от 30 до 50 рублей в год и состоявшего при 7—10 человеках детворы – всех выводила в люди.
Стоит только представить себе, как эти несчастные дети своего времени в холодную зимнюю, отличавшуюся трескучими морозами ночь пробегали необозримое пространство степей и лесов полуголодные, полуобтрепанные, полуоборванные, направляясь из семинарии или духовного училища губернского города, иногда за 80–90 верст, в родное село на Рождественские каникулы, чтобы понять, как тяжела и мучительна была нужда в то время и как геройски боролись с ней люди той эпохи.