«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа
Шрифт:
В Болгарии таких станиц было создано 10 и 5 хуторов. Каждая станица насчитывала в себе от 10 до 20 ч[еловек], а хутор до 10 ч[еловек].
Во главе их стояли атаманы. Так эти станицы и хутора существовали почти изолированно друг от друга до объединения, т. е. до апреля м-ца 1935 года.
Как-то перед этим ко мне письменно обратился проживавший в г. Софии Евсиков, который заявил, что казаки станиц и хуторов изъявляют желание объединиться, создать центр или общую организацию.
Он меня призывал принять участие в созыве съезда представителей станиц и хуторов, а также войти в инициативную группу по подготовке съезда и его организации. Съезд был созван в апреле месяце 1935 года. На этом съезде был создан Округ,
Во время допроса 14 апреля 1945 года на вопрос о количестве членов его организации Кудинов, — имея в виду, по всей вероятности, Болгарию, отвечал: «Около 300 человек»102. В ходе допроса 9 ноября 1944 года, имея в виду и присоединившихся к «Союзу» на съезде в Братиславе казаков-националистов, он назвал другую цифру: 700 человек103.
В ответ на вопрос о сфере влияния «Союза казаков-националистов» он сказал:
«Центр “Союза казаков-националистов” распространял свое влияние на Францию, Польшу, Чехословакию, Румынию, Югославию и Америку»104, распространял там свои издания среди казаков-эмигрантов, вступая с ними в переписку.
Казачья автономия в составе России, установление казачьего самоуправления, сохранение жизненного уклада и традиций казачества, — при отмене монархии, дворянского и помещичьего сословий, крупного частного землевладения и разделе земли поровну, — таковы были цели и задачи «Союза казаков-националистов», как их сформулировал Павел Кудинов во время допросов. Их могли бы поддержать и повстанцы 1919 г.
Однако был один пункт, который, думается, верхнедонские повстанцы не смогли бы принять в программе «Союза казаков-националистов в Болгарии»: поддержка интервенции иностранных государств ради свержения советской власти и финансовое содержание иноземными державами. Вспомним отношение казаков в «Тихом Доне» к немцам в 1918 году или к представителям Антанты.
Здесь было самое уязвимое для Кудинова место в программе и деятельности «Союза казаков-националистов»: он вынужден был признать, что деятельность его организации, так же как и «Вольного казачества» Билого, финансировалась поляками. Именно Билый установил отношения такого рода с польскими службами, когда находился в эмиграции в Польше.
«Союз казаков-националистов» получал в основном на создание своего журнала «Казакия» от полпредства Польши в Софии 10 тысяч левов ежемесячно105, так как Польша была крайне заинтересована в казачестве как антисоветской силе и «стремилась привлечь на свою сторону побольше казаков и активизировать казачье движение»106.
Как выясняется из «Дела», участие Кудинова в «антисоветской националистической организации» исчислялось годом с небольшим — с апреля 1935 по декабрь 1936 года, после чего он оказался в сфере внимания спецслужб уже другого «иностранного государства» — СССР.
Время это было потрачено Кудиновым не столько на отстаивание интересов польского правительства, сколько на выяснение отношений, препирательства и грызню с Билым — к неудовольствию польских хозяев, поскольку, как мы знаем, оба журнала издавались на их деньги.
Терпение хозяев быстро кончилось. «В декабре месяце 1936 года, — рассказывает Кудинов, — группа руководящего кадра созвала без моего ведома собрание, на котором постановили отстранить меня от занимаемой должности»107. В ответ он опубликовал в журнале заявление о том, что «распускает правление, а в дирекцию полиции заявил о закрытии журнала “Казакия”»108.
Уже в следующем — 1937 году — Кудинов начинает издавать новый журнал — «Вольный Дон», на сей раз на деньги советского посольства, которые он
В советское представительство он обращался с просьбой помочь семье донского казака Георгия Зотовича Епихина, умершего в Болгарии, получить оставшееся после него имущество. «Оказалось, что секретарь знал мою фамилию, и у меня зашел с ним разговор о казачьих организациях. Я ему ответил, что в этих организациях я в настоящее время не состою. Потом секретарь предложил мне встретиться с ним в одном отеле на ул[ице] Лече вечером того же дня»109.
Результатом этой встречи было то, что «этим же вечером он дал мне 5000 левов», и Кудинов согласился издавать журнал «Вольный Дон», который помогал отстаивать просоветские интересы в среде казачества. «В условное число я вторично встретился с тем же человеком. Разговаривали о казачьих организациях, и он мне предложил дать описание вольного казачества. При этом секретарь дал мне 10000 левов. Я остался в Софии на несколько дней и описал в подробностях возникновение и развитие вольного казаческого движения. Это описание я передал ему в фойе кинотеатра... В дальнейшем я информировал секретаря о деятельности всех известных мне организаций. Когда начал издавать журнал, по одному экземпляру передавал ему. Встречи с секретарем продолжались до августа 1938 года, всего было 8 или 9 встреч»110. В августе 1938 года ожидавший встречи с секретарем в условленном месте Павел Кудинов был арестован болгарской полицией.
СОВЕТСКИЙ ШПИОН?
В Музее-заповеднике М. А. Шолохова в Вёшенской хранится рукопись П. Кудинова (объем — 133 стр.) «История моего ареста в Болгарии», помеченная 2 августа 1938 года. Этот исключительно важный источник для исследования и понимания «Тихого Дона», обозначенный автором как «роман — историческая повесть», был передан в музей вдовой К. Приймы Лидией Ивановной Вершковой. Начинается он так:
«В предместье города Софии — столице Болгарии, в градине “Овче Купель”, “Баня «Овче Купель»”, в 3 часа дня, когда по установленному административной властью порядку открываются бани, внезапным налетом трех тайных агентов, из числа которых один был русский эмигрант от партии черных реакционеров — душегубов — помещиков, я был арестован самым грубым и беспощадным способом»111.
Потом идет описание того, как эти «тайные агенты» из болгарской полиции «под угрозой взведенных на курок револьверов» доставили его в Дирекцию болгарской полиции, в кабинет некоего Браунера — «он родом из панов, ставленник н-ка [начальника] РОВСа в Болгарии г-на Абрамова, занимающий должность подначальника политического отдела, а также наблюдатель за мятежниками казаками-националистами и пр.»112. Кудинов заметил «необычайный восторг, бодрое движение и светящиеся от удовольствия лица <...> Браунера и ему подчиненных служащих. Все эти люди (около десятка), блюстители державной сигурности, глядели на меня с таким диким любопытством, точно толпа разъяренного русского люда на Степана Разина, привезенного в Москву для казни»113.
Еще бы! Задержать казачьего полковника (к этому времени командование Донской армии в эмиграции произвело Кудинова в полковники), прославленного руководителя Верхнедонского восстания, вчерашнего председателя «Союза казаков-националистов в Болгарии» на явке с русским шпионом!
Браунер тут же под конвоем доставил Кудинова в кабинет начальника софийской полиции, который после допроса предложил ему стать агентом болгарской разведки: тогда он избежит ареста и суда: «Будете работать и у нас и у них — и все кончено».