Тихоня из 11 "Б"
Шрифт:
Пока я плыву по течению весь учебный день, то не сразу понимаю, что Тихоновой нет на последнем уроке.
В груди расплывается разочарование. Я хотел к ней подойти. Поговорить. Но протупил.
— Ермолаев, ты где витаешь? — одергивает препод.
— Здесь я, — хмыкаю и беру ручку в руки.
Задолбали.
После уроков на школьном дворе вылавливаю Гусева. Хватаю его за шкирку и разворачиваю к себе.
— Че надо? — выдает этот дегенерат.
— Чего треплешь про Тихонову?
— А что слышал, то и треплю, — выдает с прищуром.
—
— Ага, как же, — ржет придурок. — Что, обидно? Закусило? Не тебе д…
Он не договаривает, потому что сгибается пополам и со свистом вдыхает воздух.
— Отвали от нее, придурок. Тебе же дороже будет, — проговорил ему на ухо, склонившись над ним.
И поторопился удалиться, чтобы никто не видел. Проблем мне с преподами не нужно.
Сейчас домой и к деду. Думаю, что на его территории удастся выяснить что к чему у новенькой. Да и другая она становится, когда дед рядом. Светится вся. К Федору Ивановичу привык так, что пропустить день без причины не выходит. По началу да, было дело, а когда заболела Тихонова, так что-то внутри щелкнуло. Ну куда он без нас? Не знаю, может чувство ответственности заразно? Вон, от Тихоновой подцепил?
— Я дома, — кидаю рюкзак в прихожей и опустившись на корты, тереблю Рича за уши. — Мы гулять, — хватаю с вешалки его поводок, цепляю к ошейнику.
— Лева, — из кухни выглядывает мать.
— Что? — хмурюсь.
— Отец приедет через полчаса. Просил его дождаться, — вытирает руки полотенцем.
— Зачем? У меня волонтерство сегодня, — напоминаю.
Рич скулит под ногами. Он явно недоволен тем, что мы еще никуда не идем.
— Приедет, скажет, — не смотрит на меня и возвращается к своим делам.
— Нормально, — хмыкаю. — Это секрет?
В ответ тишина.
— Ладно. С собакой-то я могу погулять? — спрашиваю, повысив голос.
— Можешь, — прилетает ответ.
— Благодарствую, — были б зрители, отвесил бы поклон.
С Ричем гуляем не как обычно. А укладываемся в эти гребаные полчаса. Потому что звонит отец и рычит в трубку. Должен явиться. Хоть тресни.
— Так, — начинает он, стоит зайти в гостиную. — У тебя на сборы минут двадцать.
— И куда? — не понимаю я.
— В деревню к деду. Там картошку пора копать.
— А я тут при чем? — начинаю злиться. — Мне эта картоха не уперлась, — огрызаюсь.
— А при том. Что пока ты живешь здесь за наш счет, то будь добр выполнять все то, что с тебя требуют.
Завелась шарманка.
— То есть мое мнение вообще по барабану, да? — бесит.
— Лев, ну что ты в самом деле? Не первый год же, — вклинивается мать.
— Лиз, — кидает хмурый взгляд на нее. — Тебе что-то еще объяснить нужно? — снова смотрит на меня.
— А нельзя кого-то нанять? Я не понимаю почему как копка так я в первых рядах. Там есть еще внуки. А трактор нанять — выпахать? Да и ты вроде при деньгах, вы эту картошку купить что ли не можете? — взрываюсь в считанные секунды.
— Труд из обезьяны человека сделал, —
И вроде бы помнил о том, что мы с отцом едем на пару дней к родне в тмутаракань, чтобы стереть в мясо руки. Но с приходом новенькой у меня затмение какое-то наступило.
— Интересно как это помогло тебе стать успешным адвокатом? — хмыкаю я и не дожидаясь ответа отца, развернувшись, направляюсь в свою комнату. За мной по полу когтями цокает Рич.
Со злости закидываю рюкзак в дальний угол комнаты. Выгребаю из шкафа старый спортик, пару футболок. Больше и брать нет смысла. Уроки? В жопу. Один хрен он отзвонился класнухе и предупредил о моем отсутствии. Все же просто. Делает так, как считает нужным.
Я потом этими руками делать ничего не могу дня три. То, что проделывает отец, это лучший способ взрастить ненависть к физическому труду. Просто тупо два раза в год. Сажать, выкапывать. Все.
Мама с нами не едет. Эти два дня она посвящает себе. Так отец это преподносит. Одно радует, так это то, что Рич набегается вдоволь на просторе.
Отъехав от дома, меня осеняет и я начинаю хлопать себя по карманам брюк, кофты.
— Твою… — ругаюсь.
— Что забыл? — не отрывая взгляд от дороги спрашивает отец.
— Телефон. Давай вернемся? — прошу, но внутренне понимаю, что это очень-очень навряд ли.
— Ничего. Отдохнешь как раз. А то всю жизнь так и проведешь в телефоне.
— Да бл… мне нужно было предупредить девочку, что я не попаду к деду, — выпаливаю зло.
— Своего зато навестишь, — усмехается.
— Высади меня здесь. Я доберусь в деревню на попутках, — предпринимаю еще одну попытку.
— Да черта-с два. Все. Разговор закончен, — отрубает, махнув рукой.
Я откидываюсь затылком на подголовник. Хлопаю рукой по колену. Расстроен! Да писец как! Внутри все закипает от несправедливости. Думал, еще поговорить удастся о вышке. Я в мед хочу, а не в юристы. На хрен они мне не уперлись. Но кто будет меня слушать, да?
Ударяю кулаками в торпеду два раза и перебираюсь на заднее сиденье к собаке. Пес укладывает голову мне на колени и вздохнув, закрывает глаза.
В деревню приезжаем в одиннадцатом часу. Ба как всегда наготовила так, будто мы только откинулись и как минимум лет пять нормальной еды не видели.
— Исхудал то как, — обнимает меня бабушка и причитает.
— Мам, ну где хоть? — возмущается отец. — Никто его голодом не морит. В рост идет. Разве не видишь, какая шпала вымахала.
Лестно…
— Давайте за стол, — зовет дед.
С ним лишь обмениваемся крепкими рукопожатиями.
За столом между взрослыми затевается разговор. Я слушаю вполуха. Отец делится новостями в работе. Рассказывает каверзные ситуация.
Отец очень похож на деда. Такой же жесткий, прямолинейный, требовательный. По их мнению, весь мир им должен и это как минимум. Бабуля же мягкая и улыбчивая. Чтобы улыбнулся дед… я не знаю, что должно случится.