Тихоня из 11 "Б"
Шрифт:
— Пусть документы твои привезут, — пододвигает гаджет ближе ко мне.
Я пялюсь на аппарат и не тороплюсь его брать в руки.
— А если я не буду звонить? — снова смотрю на следователя.
— Зачем усложнять?
— Я не буду звонить, — отказываюсь.
— Почему? — спрашивает.
— Потому что я не буду звонить, — отвечаю резко и поднимаюсь со стула. — Уводите меня обратно. Посижу, подумаю над своим поведением, как сказал один умный человек, — ерничаю.
Антон Михайлович вздыхает, но никак не комментирует мой выпад. Отводит
Плюхаюсь на скамью, потираю горящие ладони. До слуха доносится возмущения девчонки.
— Но почему его туда снова? — спрашивает она мужика. — Вы же сказали…
— Это его желание, — усмехается мужик и оборачивается, посмотрев на меня. — Не имею права отказать. Как твои приедут, ко мне в кабинет сразу, — дает наказ Тихоновой и скрывается из вида.
К клетке подходит Алиса и обхватывает пальчиками прутья. Смотрит на меня. Я вижу, как она на меня смотрит. Не могу понять ее взгляд. Что-то в нем такое, что я отвожу свой в сторону.
— Зачем ты это делаешь? — спрашивает.
— Отвали, Тихонова, — отмахиваюсь.
— Зачем ты это делаешь? Для чего? — повышает голос.
— Тебе не понять.
— Да? Думаешь ты один такой, понимающий? Другие не умеют? — злится, слышу, как меняется ее голос.
— А не надо меня жалеть! — отвечаю резко.
— А ну тихо, — влезает третий голос, дежурного.
— Я не жалею. Ты… ты такое большое дело сделал, — ее голос гаснет.
Поднимаю взгляд на девчонку.
— Хотела тебя поблагодарить. Ты хороший, Лёв, как бы не хотел казаться плохим, ты не такой, — ошарашивает меня своими словами и отходит в сторону.
А я так и сижу, пялюсь на нее, сидящую в коридоре и пытаюсь переварить сказанное ею.
Потом приезжает Сергей. Алиска кидается ему в руки. Они обнимаются. Мне даже завидно, что у нее такие теплые отношения по сути с чужим мужиком. Он же не отец. У меня вот…бестолку даже сравнивать.
Они скрываются из вида. Проходит достаточно много времени, прежде чем Сергей с Алисой и следователь появляются снова. Мужчины жмут друг другу руки. Сергей, поймав мой взгляд, кивает мне. Хмурюсь и стреляю взглядом в Тихонову. Она же отводит взгляд, прячет руки в карманах куртки. Уходят. Следак еще раз смотрит на меня.
— Не передумал сидеть тут? — спрашивает, будто между делом.
— Нет, — качаю головой.
— Ну-ну…
Глава 17
— Ну вы, блин, даете, — выдает известную фразу Сергей, когда мы сели в машину.
Я сижу, тереблю пальцами край куртки. Сердце все никак не успокоится. На улице уже темнеет. Сколько времени, даже не берусь предположить. А в телефон лезть нет желания. Жуткое чувство, что я сделала что-то не так.
— Чего нервничаешь? — заводит машину, но выезжать не собирается.
— Зря мы, наверное, позвонили его отцу, — выдаю я то, что меня так тревожит. — Он не хотел, а мы влезли.
Сергей молчит. Будто тоже обдумывает сделанное.
— В любом случае, они сами нашли бы Ермолаева-старшего.
— Тогда, давайте подождем, когда за ним приедут, — предлагаю.
— Давай, надеюсь, ждать не долго, а то нас мама потеряет, а Тимоха ей всю плешь проест, — усмехается.
И мы замолкаем, будто сидим в засаде, наблюдаем за входящими-выходящими.
Мама все-таки звонит Сереже. Он быстро сворачивает разговор, сказав, что у нас все хорошо и что скоро приедем.
Ждать действительно приходится не долго. К отделению спустя минут двадцать подъезжает машина представительского класса. Из нее выходит уже знакомый мне мужчина. Отец Ермолаева.
Он запахивает плотнее пальто, поднимается по ступеням крыльца и скрывается за дверью. Я замираю в ожидании.
Не могу понять, почему Лев не позвонил отцу? Неужели его бы не стали искать, если бы он не вернулся домой ночью? Я не знаю, что у них за отношения с родителем, но мне безумно жалко парня. Он действительно готов кинуться на помощь, только позови, но тут же может сделаться несносным грубияном. Моментом отталкивает от себя. Говнюк просто.
Сейчас разрешаю себе на него позлиться. Это притупляет чувство вины. Но когда я вижу, как из отделения выходят две фигуры, одна, высокая, в пальто — отец, и сын, почти такого же роста, в куртке, но с поникшей головой. Мне снова становится не по себе. И совесть начинает точить.
Мужчина садится в машину, а Лев немного притормаживает и поднимает голову, смотрит на нашу машину. Хотя у нас фары не работают и двигатель заглушен. Но он будто смотрит на меня, сквозь лобовое. Даже под слабым уличным освещением я вижу его грустную ухмылку. Почему мне кажется, что он разочарован? Мне же это кажется? Может он уже и сам жалеет, что ввязался в то?
— Ну что? — в мои мысли врывается мужской голос. — Домой то едем? — спрашивает меня Сергей, пока с парковки выезжает машина, в которую сел Ермолаев.
— Ага, едем, — киваю и обхватываю себя за плечи.
Дома нас с вопросом в глазах встречает мама. Тимоха крутится под ногами, то и дело рассказывает, как прошли его занятия. Я пытаюсь слушать, честно. Но мозг отказывается усваивать услышанное.
— Ты меня не слушаешь, — хмурит бровки мальчуган. — Как дед? Возьмешь меня в следующий раз? — спрашивает и забирается на стул за кухонный стол, который накрыла мама для нас с Сергеем.
— Дай им поесть, малыш, — ерошит его кудрявую шевелюру мама.
— Я не малыш, вообще-то, — заявляет деловито. — Пап, ну скажи ей. Мама меня позорит перед друзьями, — выдает с возмущением в голосе.
— Скажу, правда, только чуть позже, — отвечает мужчина.
— Значит я от вас не дождусь ответа где вы столько времени пропадали? — спрашивает мама.
— Дядя Сережа тебе расскажет, — говорю я, и сама впервые замечаю, как назвала маминого мужа. Обычно обходится просто именем. А тут… Я вижу, как они переглядываются и улыбаются друг другу.