Тихоня из 11 "Б"
Шрифт:
— Хорошо, — соглашается директор. — Но я добавлю все же, чтобы жизнь раем не казалась, — поднимается на ноги, отталкиваясь от стола, — до конца учебного года помогать нашим уборщицам. Я проинформирую их о тебе и твоих функциях. Так что, благодари за великодушие Тихонову.
Поднимает руки вверх, показывая тем самым, что разговор закончен.
— Да вы издеваетесь! — рычит парень.
— Ребята, можете идти на урок, — отпускает нас учитель.
Я первой покидаю кабинет директора, за мной Гусев.
Он просто молча мимо
Я еще весь вечер прокручивала этот эпизод и думала, правильно ли я поступила. Но в итоге я сдалась и провалилась в сон.
А утро субботы началось с запаха блинчиков. Мама снова решила нас побаловать. На этот раз просыпаюсь не рано. Тимоха видимо сжалился надо мной и дал поваляться в кровати подольше или это мама тормозила пацана, чтобы он ураганчиком не влетал в мою комнату. Мама Сергею уже пару раз намекнула, что нужно бы врезать замок в мою дверь.
В целом хороший день. Сергей действительно вызывает слесаря и тот врезает замок. Тимоха причитает, что это нечестно по отношению к нему. Что вызывает смех. А еще спрашиваю маму, смогу ли взять брата с собой к Федору Ивановичу. Но оказывается, что у них на назначенное мной время посещения деда, запланированы занятия.
— Ну вот не честно! — снова вопит Тимоха. — Я хочу!
— Я тебя возьму в другой раз, давай? — пытаюсь смягчить ситуацию. Лучше бы я не при нем просила маму.
— Только обещай, — грозит пальчиком. — Так же, как и то, что замком не будешь пользоваться.
— Обещаю, — с улыбкой отвечаю.
После того, как Сергей увозит маму с Тимохой, я начинаю собираться к Федору Ивановичу. Закрываю квартиру, рюкзачок закидываю на плечо и тороплюсь вниз. А потом, пересекаю двор и тороплюсь к автобусной остановке.
Федор Иванович встречает меня с улыбкой и блеском в глазах.
— А где мальчуган? — сразу же спрашивает.
— У него занятия. В другой раз, — обещаю.
— Ну ладно. А то я и его теперь жду, — смеется по-доброму. А мне его так жалко становится. Почему же он один. Где дети? Почему бросили его одного? Но спрашивать не решаюсь.
— Прогулка в силе? — спрашиваю. — Погода шикарная.
— Конечно, — кивает. — Я почти готов. Только обуться.
Мужчина надевает ботинки, куртку, шапку. Берет свою трость. И мы покидаем квартиру.
Потихоньку спускаемся с третьего этажа. Лифта к сожалению, в доме нет. Поэтому Федор Иванович и не может один выходить гулять. Мало ли.
Мы выходим на улицу. Он вдыхает полной грудью воздух.
— Вот в деревеньку бы, — мечтательно.
— Можно конечно и в деревеньку, — усмехаюсь. — Но мы с вами вполне может сегодня обойтись парком.
— Именно, — соглашается. — Тут недалеко, — показывает тростью направление. — Мы с женой любили по нему гулять, — окунулся в воспоминания.
Мы почти доходим до парка. Вроде и не далеко от дома деда. Но он заметно устал. Тяжело задышал.
— Так,
— Да все нормально, Алисонька, — говорит сипло.
— Где болит, — спрашиваю.
— Да нигде, — отмахивается. — Сейчас пройдет.
Вот это мне уже совсем не нравится.
— Федор Иванович, где ваши таблетки? Должны же быть таблетки? — от волнения у самой начинают трястись руки.
Он себя ощупывает по карманам и разводит руками. А я вижу, что у него даже не остается сил говорить.
Сама прощупываю его карманы и нахожу блистер с одной таблеткой.
— Валидол…да он вам не поможет, — сомневаюсь.
— Давай, — командует, махнув рукой.
Выдавливаю таблетку и подаю ему, он тут же кладёт ее под язык.
Хватаю телефон и оглядываюсь. Как назло, поблизости никого нет.
— Алло, скорая? Тут деду плохо, — делаю вызов, называя адрес.
Но меня не успокаивают. Говорят, что в нашем направлении сильная авария и ближайшие машины все заняты. Но мне обещают прислать, как только станет возможным.
Меня это не устраивает категорически. Я даже в трубку реву, что если с дедом что-нибудь случится…
Меня колбасит не по-детски. Дед откидывается спиной на спинку лавочки и держится за сердце.
— Помогите, — кричу, но на меня не обращают внимания.
Я беру телефон и звоню Сергею. Он не отвечает. Тогда набираю маму, но палец соскальзывает на имя выше. И звонок отправляется Льву Ермолаеву.
— Да, — отвечает быстро.
А я заикнувшись впадаю в ступор на долю секунды, услышав его голос и тут же говорю в трубку:
— Лев, деду плохо, я боюсь…
Лев
Когда до меня доносят инфу касаемую Тихоновой я не сразу понимаю о чем речь. А когда в столовке Серега раскладывает все по полочкам перед глазами красная завеса появляется. Я хлопаю глазами и все безрезультатно. Что? Как это с ним? С Гусем этим? Да ну бред же?
— Не, ты прикинь, какая резвая б…
— Заткнись, — предостерегаю друга. — Вот просто заткнись, — цежу сквозь зубы.
— Да чего такого? Все говорят.
— А ты свечку держал? — спрашиваю, а у самого руки зудят, как хочется встряхнуть и ее и этого Гуся.
— А чего ты так заступаешься? Прошелся раз за ручку и что? Или ты того? — играет бровями.
— Мудак ты, — прорычал, и направился к кабинету следующего урока.
Меня жутко злило все! В своем чистом Абсолюте. Позавчера Гусев терся с Тихоновой. Вчера отказ новенькой от моей помощи. Да еще вот так прилюдно, аж передернуло. Не уж то неприятно мое общество? Сначала то казалось, что сможем спеться. А тут хрен. А сегодня слухи, да какие! Но я даже не хочу вникать, вот серьезно. Все это кажется бредом. Но в то же время, почему меня это так вымораживает?