Тилья из Гронвиля
Шрифт:
Достала из кармашка припасенную корочку от пирога Вейлы и начала отщипывать от него по кусочку. Пожалуй, это место станет моим самым любимым в Эльверде.
Вдруг сбоку послышалось кряхтение. От неожиданности я подскочила.
— Элик! Несносный мальчишка, это ты?! Иди сюда! — раздалось добродушное ворчание. — Иди-иди! Иначе пожалуюсь твоей матери, что ты несносный бездельник!
Боясь обнаружить себя, я молчала. Тогда голос незнакомца стал горестным:
— И не жалко тебе деда?
— Я не Элик, — не удержалась
— Жаль. Элик мне бы очень пригодился. Или смею рассчитывать на вашу любезность? Не могу разогнуться.
— Почему?! — осторожно сделав несколько шагов на голос, я поднялась на небольшой холмик и увидела согнутого пополам старика со странной штукой в руках. На конце длинной палки болтался колпак…
— В старости ползать на коленях и думать, что за это ничего не будет, непозволительная глупость, — вздохнул старичок. — Я надеялся на помощь Элика, но он сбежал. И ловить златокрылого двурога пришлось самому.
— И как охота?
— Вижу, чувство юмора, юная леди, у вас развито, — снова вздохнул старик, попытался разогнуться и охнул.
У меня в мыслях не было издеваться над ним, но уж очень хотелось узнать про двурога да с золотыми крыльями. Некрасиво вышло. Я осторожно подошла к нему, осмотрела добротный костюм незнакомца, очки, пуговицы (рассудила, что такой вряд ли станет грабить) и спросила:
— Чем вам помочь?
Надо было всего-то, придерживая под руку господина Ворди, довести до небольшого бурелома, живописно раскинувшегося неподалеку, и помочь сесть. Глядя, как каждый шаг старичку дается с трудом и болью, я перестала ждать от него подвоха и разговорилась:
— А разве бывают двурогие златокрылы?
— Сейчас-сейчас. Дойдем до моей сумки. Покажу!
Я уже представила чудного зверя, с рогами и крыльями, перепивавшимися на солнце золотом, и каково было моей разочарование, когда отдышавшийся старик достал из сумки толстую книгу, развернул ее на странице, заложенной ярким фантиком от конфеты, и ткнул пальцем в черно-белый рисунок обыкновенного жука!
— А вы чего ожидали? — улыбнулся господин Ворди.
— Что-то красивое, — с сожалением призналась я. — Сказочное.
— Если поймаем его, нам сказочно повезет: рассмотрим золотистые крылышки, которые в дальних странах используют как блестки для украшения нарядов. Думаете, иноземные дамы так глупы, что согласятся украшать себя чем-то некрасивым?
— Но наши дамы их крылья почему-то не используют! — возразила я.
— Чтобы поймать единственный экземпляр, я уже который день ползаю на карачках. А чтобы расшить узор, сколько придется положить сил?
— А этот жук такой неуловимый?
— Элик у меня неуловимый! — вздохнул старик. — Не ленился бы, давно поймали бы.
— И принялись бы за безглазика желтого. — Он посмотрел на меня и предложил: — А, быть может, вы мне поможете?
— Чем?
Уже скоро на
— Они любят влажные, тенистые места! Как только увидишь что-то похожее на двурога, накрывай его сачком! Потом разберемся, кого поймали!
Я настроилась на долгую возню. Уже сожалела, что поддалась на уговоры и трачу свое время попусту. Но оставить старичка одного мне было неудобно.
«Ладно! Загляну в несколько мест, потом сошлюсь на занятость, откланяюсь и уйду…» — бубнила себе под нос. Но уже на третьем перевернутом камне наткнулась на крупного жука.
— Я что-то нашла!
— Вряд ли это он! Мы с Эликом две седмицы ползали, и ничего!
— Но это вы с Эликом ползали, а у меня времени не так много, чтобы две седмицы жука ловить! — пробормотала я, но старик услышал. Надо же.
— Неси, поглядим на твой улов!
Я осторожно подцепила пальцами жучару, с переливающимся на солнце фиолетово-золотистым панцирем, и понесла показывать.
— Вот, — протянула руки и приоткрыла ладонь.
— Он! — радостно дернулся господин Ворди. У него в спине что-то хрустнуло, и раздался протяжный стон…
Мы неспешно, с остановками продвигались к главной аллее и беседовали:
— В молодости я был слишком занят, чтобы обращать внимание на, казавшиеся несущественными, мелочи. Наивно полагал, что все у ног моих, что важнее всего добиться достатка, стабильности, потом купить больший дом, потом обновить карету… Я спешил, суетился, старался, пока в один прекрасный день не понял: беготня, суматоха… — все это больше не приносит радости. Молодость пролетела, но я живу и не знаю, что делать дальше?
Как-то, будучи в отвратительном настроении, сидел в саду и ужинал. Неожиданно взгляд упал на муравьев. Они, будто сговорившись, подняли кусочек засахаренной груши и понесли… Это стало для меня откровением! Разумные существа? В какой мере? Я не понимал, как это возможно? И тогда меня озарило: мир не замыкается на людском обществе. Что ни один из известнейших гениев, ученых не сможет создать подобную мелюзгу, в которой тоже заключен целый мир!
— Есть мастера создающие бабочек так искусно, что они кажутся живыми, — не согласилась я.
— Форму — да! Но суть! Божественная искра?! Кто может вдохнуть ее?
И тут разговор прервал надрывный крик, доносившийся откуда-то позади нас:
— Дед! Дед!
— О, вспомнил, — хмыкнул господин Ворди и обиженно выпятил нижнюю губу.
— Подождем?
— Вот еще! Пусть попереживает. А то сбежал негодник, оставил меня одного! Да и ушли мы недалеко. Нагонит.
Уже скоро позади послышались топот и тяжелое дыхание. Я оглянулась и увидела высокого, нескладного юношу, бежавшего за нами и державшегося за бок.