Тиран Золотого острова

Чайка Дмитрий

— Второй десяток! На позицию! Тяжелые пули!

У меня три десятка отличных пращников с Родоса, и еще человек двадцать из нового пополнения, что подают надежды таковыми стать. Поэтому я свел их вместе, пока они не раскололись на землячества, и это стало основным условием продления договора. Пока вроде бы все идет без поножовщины.

— Третий десяток! На позицию! Тяжелые пули! Длинная праща!

Да, пули у нас двух размеров, как было у римлян, по четыре сикля весом и по семь. И запас в шестьдесят штук. Тьфу ты, пропасть! Воины ведь тоже приучены вести счет до дюжины, используя для этого фаланги четырех пальцев, а десяток для них — это две полных руки. Дальше для абсолютного большинства населения начинается полнейшая математическая

абстракция, и даже ученые писцы выкладывают ряды камушков, чтобы умножить шесть на восемь.

— Бей! — заорал родосец Пеллагон, командир полусотни.

В этот раз бросали с пятидесяти шагов в ростовую фигуру, грубо вытесанную из камня.К моему величайшему удивлению, одна пуля из трех била точно в цель и превращалась в лепешку, сплющенная чудовищным по силе ударом. Остальные попадали в отвесную скалу, рядом с которой и происходили стрельбы. Тяжелая коническая пуля промнет даже бронзовый доспех, она легко перебьет руку, а мозг в черепной коробке превратит в суп-пюре. Если на голове несчастного будет надет шлем, то мозги останутся внутри него, но вот без шлема такой выстрел просто разнесет голову вдребезги. Попадание куска свинца в башку — это гарантированная смерть. Пуля пращи может разбить деревянный щит, проломить кирасу и вывести из строя коня. Страшное оружие, если оно в умелых руках. Полусотня пращников, на боку которых кожаная сума со свинцовыми зарядами, разомнет пехотный строй за несколько минут. Больше у стрелков времени не будет, им придется уходить под защиту фаланги.

— Пельтасты! Бей! — орал полусотник Сардок, командовавший фракийцами и небольшим отрядом из Карии, отменными метателями дротиков. Копьеметалок здесь не знают, используя для удлинения броска ременную петлю. Эти тоже вроде бы пока не режут друг друга. Тьфу-тьфу. Пельтасты просто незаменимы, когда нужно засыпать дротиками наступающую тяжелую пехоту, отбежать на два десятка шагов, а потом сделать еще один залп, а потом еще. Они все как один худые и быстроногие, а их выносливости позавидует любой олень. Работа у них сложная. Не зря элитным пельтастам из Фракии платили даже больше, чем тяжелым гоплитам.

— Лучники! Бей! — это следующий кусок полигона, где дырявят тростниковые и соломенные мишени. Сотня выстрелов на каждого. Я и сам бываю здесь ежедневно, чтобы не терять форму. Стрелки у меня набраны из дарданцев и карийцев, где издревле знают составной лук. Да-да, я, по понятной причине, делаю упор на дистанционные атаки. На море в основном только такие и будут.

— Фаланга! Щиты сомкнуть! — заорал Абарис, которого я аккуратно повысил так, чтобы это не казалось увольнением из капитанов.

А вот тут все сложнее. Воюю я все больше на кораблях, мне тяжелая пехота нужна только для абордажа. Вывести в чистое поле мне почти некого. У меня шесть десятков воинов, построенных в три ряда. Круглые щиты, копья с широкими наконечниками и полотняный доспех пробили ощутимую брешь в моей казне. Я, конечно, все это из зарплаты вычитать стану, по три драхмы в месяц, но даже без шлема воины будут выплачивать стоимость такого оружия года два. А если потом добавить бронзовый шлем и кинжал, то и все три. Потому-то с фалангитами, куда я набрал дарданцев, ахейцев и пеласгов, контракт у меня заключен на три года. Иначе я непременно вылечу в трубу. У меня просто нет столько льняного полотна и бронзы.

Такая себе фаланга получается, скорее новоассирийская, чем классическая. В той было от восьми рядов, которые сминали своей тяжестью любой строй, а в моей всего три. Нет у меня сотен бойцов, потому как кормить их нечем. Я и так имею невероятное по размеру войско, если привести его к численности населения, а серебром и золотом не насытить молодых здоровых мужиков, которые всю зиму будут пахать как лошади, отрабатывая строевой шаг и сомкнутый строй.

Я сам гоняю этих людей, зная военную науку лишь в теории. Три ряда воинов. Первый бьет копьем в бедро, второй — от груди, третий —

сверху. Получается пока скверно, строй то и дело рассыпается, сбиваясь с шага и разрывая стену щитов. Значит, будем повторять до самого обеда, а потом вечером. У меня только одна надежда, что тут и такого никто не умеет. Для этой жизни стена щитов — это прорыв в военном деле, супертехнология на уровне Стелс. Греческая фаланга совсем не случайно продержалась полтысячелетия, пока ее не сменила фаланга македонская, а ту — римские манипулы. Спешить незачем, будем вводить новации постепенно, держа в рукаве старший козырь. Отрабатывать реальный бой в таком строю начнем уже совсем скоро, при абордаже кораблей и при зачистке непокорных островов и пиратских селений.

А ведь навигация остановится со дня на день, и тогда мы будем нырять в свои пифосы, с тоской наблюдая, как они постепенно показывают дно. Великие боги, да когда же Кноссо приведет корабли с зерном? Если не будет зерна, придется идти на разбой, иначе просто передохнем с голоду.

Я развернулся и пошел на мыс. Там мои мастера уже размечают основание будущего храма. Фундамент мы сложим из блоков известняка, а дальше поднимем стены из мрамора на свинцовых скобах. Тут без этого никак нельзя, ведь Киклады регулярно трясет. Мне не нужен большой храм, в этом нет необходимости, все священнодействие будет происходить снаружи. А внутри мы поставим статую божества, увидеть которую смогут только самые заслуженные паломники.

— А кто у нас жрец? — задал я риторический вопрос пустоте. — А я сам у себя жрец! Тут цари жрецами работают! Нет, ну не красота ли!

Впереди зима, которую я проведу на острове безвылазно. У меня будет полно времени, чтобы натаскать свою армию как следует. А еще мне пора перестать нестись вскачь, нужно остановиться и как следует обдумать свои дела. Клянусь богом Поседао, мне предстоит непростой год.

— Что такое? — завертел я головой, услышав дребезжащий звук, от которого по спине побежала ледяная струйка пота. Закричали женщины, забегали в суматохе горожане, хватая в охапку немудреные пожитки. На редкость гадостный звук у сигнального колокола. Да, это не ошибка. Часовой, следящий за морем на башне акрополя, увидел чужие паруса. Я белкой взлетел на ближайшую скалу и впился взглядом в горизонт, не веря своим глазам.

— Да чтоб вы провалились, сволочи! Не то ахейцы с Крита пожаловали! А я и не знал, что их там столько.

Глава 17

Могучая крепость площадью в полгектара должна будет вместить сотни людей, которые, перекрикиваясь на нескольких языках, тащили наверх свои пожитки, товары и амфоры со съестным. Матери ловили расшалившихся детей, давали им подзатыльники и тащили за руку уже орущих. Они не разделяли этого веселья, ведь многие из них приплыли сюда прямо из Угарита. Они слишком хорошо помнят, что происходит, когда в город врываются люди, живущие на кораблях. Да, в той суете, что поднялась в портовом городке, веселого было мало. Вот купец несет свой товар в заплечных мешках из развернутых разноцветных тканей, а рядом с ним сгибаются под тяжестью поклажи его жены и дети, навьюченные не хуже ослов. Купец оглядывается в сторону дома и протяжно стонет, вцепившись в завитую бороду.Там осталось еще много добра. И он такой не один.

Верхний город построен на крутом холме, и он окружен крепостной стеной высотой почти в пять метров. Учитывая состояние здешнего военного дела, акрополь совершенно неприступен. За стеной расположены террасы Нижнего города, который превращает холм в подобие пирамиды. Его опоясывают узкие кривые улочки, шириной в пару метров, а дома лепятся боками один к другому. На что рассчитывают пираты? На нашу беспечность и на то, что мы не успеем вывести из гавани корабли. Или на то, что мы окажемся отчаянными храбрецами и ввяжемся в бой, который станет для нашего флота последним.