Тиран Золотого острова

Чайка Дмитрий

В холодном свете острого месяца показался вдруг остров. Горы его огромной черной кучей разлеглись посреди морской глади, и Палинур безошибочно направил корабль к небольшой бухте, где кроме мелкой гальки и кустов не было совсем ничего. Теперь даже рыбаки не рискуют селиться на отшибе. Они сбиваются в стаи, как бараны, надеясь, что волк задерет не их. А нам только того и надо, кому нужны лишние глаза и уши. Пять кораблей приблизились к берегу, а с их бортов посыпались молчаливые тени, которые ухватили брошенные вниз концы.

— Лопаты! — скомандовал я, и десятки воинов воткнули деревянное полотно в

каменистый берег. Они выроют канавы, вытащат корабли и поставят подпорки. Их мы привезли с собой. На все про все — не больше часа. Потом — двадцать стадий быстрым шагом по пустынному берегу до самого городка. Там мы заляжем в зарослях на ближайшем холме и будем ждать, когда приплывет Абарис.

* * *

— Хозяин! Плывут! Вон они!

Сфанд, командир ватаги карийцев, ткнул меня локтем и показал в занимающийся горизонт. Там на глазах росла темная точка, превращающаяся в корабль Абариса. Еще немного, и мы услышим плеск морских волн, которые беспокоят весла.

— Вижу! — ответил я. — Передай по цепочке парням, чтобы сидели до команды. Кто раньше высунется, пусть лучше в бою погибнет, иначе я его своей рукой зарежу. Мы тогда под этими стенами надолго застрянем.

— Понял, старшой, — кивнул курчавой башкой Сфанд. — Передам.

Крепкий, основательный мужик, он лет двадцать ходил с караванами на восток, а теперь вот остался без работы. Если бы не мой наём, следующий его рейс закончился бы взятием какого-нибудь городка. У него и выхода не оставалось. И он, и его парни подъели все, что успели скопить. Язык карийцев понятен мне, ведь мы соседи и близкая родня, что, впрочем, совсем не мешает нам отчаянно резаться между собой. Ну так то дело обычное.

На смотровой башне раздался протяжный крик. Да, проспорил я сам себе зуб. Плохо я думал о здешней страже, не спят они, оказывается. Такая на островах жизнь, не поспишь на посту. Не прошло и минуты, как из хижин показались перепуганные люди, которые, таща в руках домашний скарб, потянулись к воротам крепости, отворившиеся с протяжным скрипом. Рыбаки, гончары и плотники отнюдь не горели желанием биться с налетчиками. Для этого басилей имеется и его воины. Зря, что ли, они подати платят? Бабы тащили ревущих детей, а мужики подгоняли баб и волокли все самое ценное. Кто-то расписной горшок тащил, кто-то серп или топор, а кто-то пытался снять сети, которые поставил сушиться. Все это длилось совсем недолго, народ тут жил привычный, а потому, когда корабль моего троюродного брата по матери со скрипом пропахал гальку берега, в городке уже не было ни души.

— Тащи корабль! — заорал Абарис, давая воинам басилея обозреть во всей красе и самого себя, и два десятка своих парней, щеголяющих в одних набедренных повязках. Выглядели эти вояки до того убого, что на стене воцарилась оглушительная тишина. Воины не понимали, что происходит, я чувствовал их удивление даже отсюда. Еще бы! В крепости полсотни обученных бойцов со щитами и копьями, а город будут грабить какие-то голодранцы, вооруженные непонятно как.

— Они купятся! — шептал я, до боли прикусив губу. — Они должны купиться. Ну же, сволочь трусливая! Чего ждете? Вас же намного больше!

Городок этот с вершины холма был похож на гигантскую

черепаху, которая решила отдохнуть у подножия крепости. Здесь не было отдельных домов, и каждый квартал представлял собой единое здание, перекрытое плитами сланца. Одна семья могла занимать одну крошечную клетушку, а могла и несколько. Тут не только жили, здесь работали. Даже крестьяне перебрались сюда, к подножию крепости, уходя к своим посевам и виноградникам лишь на время полевых работ. Все население Милоса собралось в одном месте, в тщетной надежде защититься от грабителей, и теперь горожане с болью в сердце толпились на стенах, проклиная разбойников и грозя им кулаками.

Воины Абариса, открыто глумясь над островитянами, полезли в хижины и потащили оттуда все, что смогли найти. Добро сваливалось в кучу без разбора, а со стен на творящееся безобразие хмуро смотрели жители, чьи дома грабили у них на глазах. Наши воины подходили к стенам и с хохотом показывали голые задницы, а когда в них летели стрелы, убегали и прятались под защиту каменных хижин.

— Поджигай! — заорал Абарис и бросил факел в дом, куда стащили столы и лавки.

— Ну если и это не подействует, — шептал я, — то уже и не знаю, что делать. Неужели не выйдут?

Мои предположения все-таки оправдались. Видимо, горожане высказали здешнему начальству все, что о нем думали, и тот решился исполнить свой долг. Ворота отворились, и оттуда в походном порядке вышла полусотня воинов со щитами и копьями, которых возглавлял лично басилей в сверкающей на утреннем солнышке бронзовой кирасе, кожаной юбке, расшитой медными бляхами, в поножах и шлеме, украшенном пучком перьев. Щит его покрыт искусной чеканкой, а рукоять длинного меча отделана серебром. Небедный парень! Весьма небедный. Наверное, на обсидиане поднялся.

— Не вздумайте его убить! Только живым! Чтобы ни единой раны на нем не было! — предупредил я командиров ватаг, и те заворчали согласно. Приказ был им непонятен, но к исполнению принят.

Парни Абариса выстроились в кривую шеренгу и уставили копья на воинов басилея. Они скалили зубы и показывали оскорбительные жесты. Их не сбить одним ударом. Улочки Филакопи, или как он тут называется, узкие, шириной в пару метров. И они как раз встали поперек одной из таких. Басилей прокричал что-то, и его воины потрусили на моих парней. Теперь дарданцы должны продержаться несколько минут. Больше не потребуется! Нам всего лишь нужно спуститься с холма.

— Вперед! И не шуметь! — скомандовал я. — Сфанд! Ты со своими людьми мчи к воротам, пока их не закрыли, остальные — за мной!

Полторы сотни воинов, показавшиеся в стадии от стен, не остались незамеченными. Черта с два нам позволили ворота захватить! Крепкие створки закрылись, а в бронзовые петли упал тяжелый брус. Я сплюнул на каменистую землю и заорал:

— Построились!

Две сотни и пятьдесят человек. Воины басилея вооружены лучше, но их в четыре раза меньше. Они только что теснили мелкую банду, а теперь сами попали в ловушку. Островитяне не ждали пощады, а потому резались отчаянно, до последнего человека. Басилей, неуязвимый в своем доспехе, махал мечом, отрубая наконечники копий и пронзая обнаженные дела. А с нашей стороны густо летели стрелы и камни, которые щадили правителя этого острова.