Тирания экспертов. Экономисты, диктаторы и забытые права бедных

Истерли Уильям

Книга Альвы и Гуннара советовала шведам отказаться от «едва ли не патологической», по слову авторов, традиционной семьи, с ее преувеличенной заботой о детях. То, что каждому ребенку оказывалось избыточное родительское внимание, для типичной семьи оборачивалось малодетностью. Вот почему авторы предложили создать в Швеции своего рода «общенациональную семью» (great national household), т. е. единую систему детских учреждений, где воспитание было бы в основном организовано государством. По словам авторов, они хотели, чтобы все это «сформировало более совершенный человеческий материал» [32] .

32

Allan Carlson, The Swedish Experiment in Family Politics: The Myrdals and the Interwar Population Crisis (New Brunswick NJ: Transaction Publishers, 1990), 94, 95, 90; Карлсон, Шведский эксперимент в демографической политике, глава 3.

Гуннар Мюрдаль увлекся,

как он сам это называл, «социальной инженерией», т. е. был готов отбросить все предшествующие институты и традиции независимо от свидетельств их исторической эффективности. Новые институты и традиции предполагалось создавать с нуля, силами экспертов, с опорой на чистый разум. В 1932 году Мюрдаль пояснил, что новая идеология социальной политики является «рациональной, тогда как старая …была довольно сентиментальной». Эксперт-реформатор должен быть «свободен от бремени» преклонения перед историческим наследием. Мюрдаль воспринял новый технократический подход как «чисто технический анализ проблем социальной политики». Такой подход «имеет определенную тенденцию развиваться в крайне радикальном направлении». Это объяснялось тем, что технические решения действительно разрабатывались «с нуля» и отбрасывали предыдущие институты «просто потому, что в структуре чисто технического анализа нет места институциональным традициям» [33] . Это было то самое мышление, которое привело Гуннара и Альву к идее поменять в Швеции традиционную семью на государственную систему воспитательных учреждений.

33

Beatrice Cherrier, “Gunnar Myrdal and the Scientific Way to Social Democracy, 1914–1968.” Journal of the History of Economic Thought 31, Number 1 (March 2009): 33–55.

Технократические претензии на построение нового общества «с нуля» не могли не ужаснуть Хайека. Истоки «мышления с чистого листа» он увидел в «одержимости технологическими решениями». Это было своего рода «пробным вариантом» мышления экспертов по развитию, существующего по сей день и стремящегося решать проблему бедности техническими способами, почерпнутыми у естествоиспытателей и инженеров. Согласно Хайеку, технократия представляет собой «некритический перенос в общественные науки методов и интеллектуальных привычек, выработанных в науках технических и естественных». Технократы «пытались дискредитировать результаты многолетнего изучения процессов, происходящих в обществе, которые не укладывались в прокрустово ложе их предвзятых представлений» о том, каким должно быть верное техническое решение. Децентрализованное решение [социальной] проблемы усилиями свободного общества, где нет конкретного ответственного лица, не является аналогом инженерного решения технической проблемы, находящейся под контролем соответствующего специалиста [34] .

34

Hayek, Road to Serfdom, 1810; Хайек, Дорога к рабству, 46.

Относительно роли индивидуальной свободы в экономическом развитии у концепции «чистого листа» имелось два важных последствия. Во-первых – как мы покажем в следующих главах – в ней отбрасывались позитивные свидетельства того, насколько велик был исторический вклад индивидуальной свободы в процессы развития. Забвение уроков прошлого сделало возможным отрицание принципов свободы в современном экономическом развитии [стран третьего мира].

Во-вторых, чтобы заставить людей отречься от старых институтов и принять новые технические решения, навязываемые экспертами, принцип «начинать с чистого листа» требовал более жесткого подавления личной свободы. В западных странах технократия в основном провалилась, поскольку там демократические традиции позволили людям сохранить традиционные институты и отвергнуть предложенные экспертами альтернативы. Шведы, например, не отказались от семьи, которую супруги Мюрдаль назвали «патологически» традиционной, и не пожелали отдавать детей в единую «общенациональную семью». Возможность постепенного развития, в основном согласно традиции, не является результатом принуждения – оно происходит естественным путем.

Хайек защищал тех, кто хотел вместо экспертных новаций сохранить собственные институты, и не требовал от них исчерпывающего и рационального обоснования каждой социальной практики. Технократы не понимали, что институты (например, семья) являются сложными решениями сложных же проблем; они развивались без участия каких-либо специалистов. Это были «результаты социального процесса, никем не планировавшегося и происходившего по причинам, никому не известным» [35] . Урок был не в том, чтобы всегда избегать перемен, а в том, чтобы эксперты проявляли больше смирения перед лицом традиций, которые они не способны до конца понять. Располагая знанием местных условий, простые люди – в отличие от заезжих западных технократов – могут лучше оценить полезность собственных традиций. В меняющихся условиях традиционные институты не теряют способности развиваться самостоятельно. Важный урок состоит в том, чтобы дать людям возможность самим выбирать, что им нужно.

35

Hayek, Abuse and Decline of Reason, 1677–1685.

Отказ от подхода «с чистого листа» на Западе стал возможным благодаря

наличию там демократических институтов. В странах же третьего мира автократы и их советники из числа экспертов имели неограниченную власть, позволявшую им навязывать населению подобные подходы. Споры между любителями начинать «с чистого листа» и желающими учиться у истории, происходили на Западе, но не могли произойти в остальном мире. Сторона, проигравшая этот спор на Западе, в странах третьего мира победила без всякого спора.

^{Дискуссия 2: благополучие государства – против благополучия индивидуумов}

Цель развития как развития национально-государственных образований – т. е. развития, происходящего в рамках, усилиями и в интересах отдельных стран – представляется настолько сама собой разумеющейся, что этого уже никто не замечает. В многочисленных терминах из словаря экспертов по развитию – слаборазвитые страны, страны третьего мира, развивающиеся страны – обсуждению обычно подвергается лишь то, какие страны, но никак не существительное «страны», не вызывающее никаких вопросов.

В трудах Мюрдаля на темы развития подобные термины встречались постоянно. На кого работали все эти консультанты по вопросам развития? Они были «консультантами правительства в слаборазвитых странах» [36] . Чьи проблемы изучались? Опять же, «проблемы слаборазвитых стран». Кто обязан был решать проблемы? Советники «из развитых стран» призывали «власти слаборазвитых стран к осуществлению… социальных и экономических реформ» [37] . Мюрдаль описывал меры, которые «следовало принять слаборазвитым странам». Подчеркивая, что «у них нет времени на промедление» и что «реформы им остро необходимы» [38] , Мюрдаль имел в виду именно «страны». Впрочем, и сегодня в сообществе экспертов по развитию адресат подобных обращений остается прежним. Разумеется, какие-то меры необходимо принимать на национальном уровне; на этом же уровне в основном проводится анализ проблем развития; игнорировать этот уровень нет никаких оснований. Тем не менее исключительное внимание к странам само по себе представляет угрозу личным правам граждан, на что указывал Хайек.

36

Myrdal, International Economy, 201.

37

Ibid., 201.

38

Ibid., 204.

Одной из очевидных угроз является угроза правам этнических меньшинств. В своей книге «Азиатская драма» Мюрдаль «религию, этническое происхождение, культуру и язык» называет «барьерами», которые необходимо «разрушать» [39] . Для разрушения этнических барьеров (разумеется, если это вообще следует делать) имеются разные способы – более приемлемые и менее приемлемые. Если вы просто призываете этнические группы проявлять взаимную терпимость и отказаться от расистских взглядов по отношению к другим группам, то против таких – вполне приемлемых – призывов никто возражать не будет. Гораздо менее приемлемы другие способы, такие как лишение этнических меньшинств права сохранять собственную, добровольно избранную идентичность. Это может быть, например, запрет на употребление языков этнических меньшинств, отправление ими религиозных обрядов или соблюдение культурных традиций. И совсем уж неприемлемы попытки какой-то одной этнической группы отождествлять себя со всей нацией – и поощрять ненависть и дискриминацию в отношении остальных этнических групп.

39

Цит. по: Bauer, Dissent on Development, 187.

Казалось, Мюрдаль не понимал, что, призывая частного человека проявлять «лояльность» исключительно к «национальной общности» (т. е. к государству), он может содействовать росту национализма и нетерпимости [40] . Хайек гораздо четче видел потенциальную угрозу различным группам меньшинств со стороны национализма. Например, он отмечал, что национализм выгоден автократам, которые в целях усиления собственной власти также не прочь поманипулировать чувствами ненависти к «нетитульным» группам: «„Мы“ и „они“, свои и чужие – на этих противопоставлениях, подогреваемых непрекращающейся борьбой с теми, кто не входит в организацию, построено любое групповое сознание, объединяющее людей, готовых к действию. И всякий лидер, ищущий не просто политической поддержки, а безоговорочной преданности масс, сознательно использует это в своих интересах. Предоставление этим группам максимальной свободы действий имеет, с их [автократов] точки зрения, большое преимущество – большее, чем любая позитивная программа» [41] .

40

Цит. по: Bauer, Dissent on Development, 187.

41

Hayek, Road to Serfdom, 3893; Хайек, Дорога к рабству, 145.