Тирант Белый
Шрифт:
Императрица не замедлила ответить ему следующим образом.
Глава 258
О том, что ответила Императрица Ипполиту.
Твои любезные речи заслуживают ответа, но не того, какого желаешь ты, ибо ты поверг меня в глубокие и мучительные раздумья. Я не знаю, что дало тебе повод полюбить меня? Ведь я так не подхожу тебе по возрасту, и, коли про твою любовь прознают, что скажут обо мне? Что мой возлюбленный годится мне во внуки! Кроме того, мне известно, что любовь чужеземцев не верна и не крепка. К тому же счастливы те женщины, у которых нет
Императрица не смогла более говорить, ибо Император уже поднялся со своего места. Он подошел к Императрице, взял ее под руку, и они направились ужинать.
В ту ночь Ипполит не имел возможности побеседовать с Принцессой, но зато поговорил с Усладой-Моей-Жизни. Та ему сказала:
О чем это вы столь загадочным образом беседовали с Императрицей? Видно, важные то были переговоры, раз вы так часто с ней разговаривали.
Она расспрашивала меня о нашем Маршале, — ответил Ипполит. — О том, как он себя чувствует и когда сможет ходить. Думаю, она ждет не дождется, когда он присоединится к остальным, ибо каждый день из лагеря приходят новые вести. Она кровно заинтересована в том, чего хотели и евреи от истинного Мессии[558].
На следующий день Ипполит уехал, так и не получив никакого ответа от Принцессы. При виде его Тирант воскликнул:
Я целых пять дней вас не видел.
Сеньор, — отвечал Ипполит, — меня задержал Император, а Принцесса захотела, чтобы я ее сопровождал. Прохаживаясь, мы с ней беседовали о вашей милости. И Император, и Принцесса хотят проведать вас. По этой причине Принцесса и не пожелала написать вам, ибо очень скоро увидится с вами.
Тирант сказал:
Вы меня очень утешили этой новостью.
Он немедленно приказал позвать лекарей и попросил их разрешить переправить его в город, так как чувствовал себя гораздо лучше:
Уверяю, что в городе я поправлюсь в десять раз быстрее, чем здесь. И знаете почему? Я родился и вырос у моря, и морской воздух мне привычен. Не однажды нападали на меня рыцари и я бывал ранен; и всякий раз после пяти перевязок я немедленно приказывал перевезти меня к морю и тут же выздоравливал.
Лекарям понравилось то, что сказал Тирант, и они повелели так и сделать. Двое из них отправились уведомить Императора. Тот в сопровождении большой свиты поскакал к Маршалу. И Тиранта на носилках, которые слуги несли по очереди, доставили в город за четыре дня.
Когда Маршала поместили в его покои, Императрица со всеми своими придворными дамами пришла его проведать. Все несказанно обрадовались, увидев, что Тирант выздоравливает. И весьма часто и придворные дамы, и те, которые жили в городе, навещали его. Однако Императрица, кое-что заподозрившая, благодаря одной своей придворной девице, каковой она очень доверяла, почти никогда не отлучалась из покоев Тиранта, когда там была Кармезина. А посему никак не удавалось им предаться любви, хотя Услада-Моей-Жизни каждый день прикладывала все усилия для того, чтобы битва завершилась победой.
Но оставим рассказ о Тиранте и вернемся к тем, кто находится в лагере. По окончании перемирия война возобновилась, еще более жестокая и решительная, ибо турки проведали о болезни Тиранта. И все несметные полчища их,
Все поля оказались залитыми водой, так что было в тот день убито больше трех тысяч турок. Мавры горели желанием вступить в бой с христианами. Но поскольку нехристей вокруг было такое множество, христиане решили не начинать сражения. Все ждали выздоровления Тиранта, словно своего собственного, и все полагали, что ежели бы Тирант был здесь, то не стали бы они откладывать битвы.
Каждый день Император, дабы поддержать их, сообщал в посланиях, каково положение Тиранта, и писал, что он уже встает с постели, потому как весьма необходимо, чтобы нога его окрепла и он бы впоследствии не хромал. Всех это сильно утешало, а особливо — герцога Македонского, горячо любившего Тиранта.
Тиранту с каждым днем становилось лучше, так что он мог уже, опираясь на костыль, ходить по комнате. Дамы почти каждый день навещали его и с удовольствием развлекали своим обществом. Принцесса, из сочувствия, а также из любви к Тиранту, ухаживала за ним и оказывала ему всякие почести. И не подумайте, будто Тирант мечтал как можно скорее выздороветь. Ведь опасности, что он останется калекой, не было, и посему он мог без забот ежедневно наслаждаться лицезрением Принцессы. Тирант вовсе не стремился отправиться побыстрее на войну. Больше всего ему хотелось сполна испытать наслаждение со своей госпожой. А воюет пусть тот, кто желает! И не один раз доблестные рыцари бывали околдованы безумной и чрезмерной любовью, которая часто лишает разума людей мудрых.
Император и Императрица, находясь все время в покоях Тиранта, мешали ему поговорить с Принцессой так, чтобы Императрица ничего не слышала. И вот Тирант позвал Ипполита и сказал ему тихо:
Выйди из комнаты и тут же вернись, а затем подойди к Императрице и поговори с ней о чем-нибудь, что ей будет приятно услышать, а я попробую сказать о своих страданиях Принцессе.
Ипполит сделал, как они договорились, и, приблизившись к Императрице, собрался с духом и тихо сказал ей следующее.
Глава 259
О том, как Ипполит получил от Императрииы то, что просил.
Вы преисполнены такой мудрости и благородства и достойны столь глубокого почитания, что я испытываю величайшую муку, ибо чрезвычайно люблю вас и воистину не могу находиться вдали от Вашего Величества. Без вас я чувствую себя словно в чистилище. Происходит это потому, что я питаю бесконечную любовь к вам. И я прошу вас, достойнейшая сеньора, ибо на вас возлагаю все надежды, оказать мне одну милость, что послужит моей чести и славе. Полагаю, что вы не откажете мне в силу вашей неоценимой добродетели, уже потому, что вспомните: говорят, несказанное облегчение для осужденных на смертные муки — подумать вновь, что и они хоть что-то да значат. То же происходит и со мной, ибо я терзаюсь мукой и не знаю, любим ли я Вашим Величеством. Но одна лишь мысль о ваших достоинствах утешает меня в моей беспросветной жизни: ведь, чем достойнее человек, тем сильнее его любят. И поелику фортуна так мало мне сопутствовала, осчастливьте же меня любезным даром вашей любви, сеньора. Подарите мне саму жизнь, и если судьба окажется ко мне столь щедрой и благосклонной, что я денно и нощно смогу вам служить и вас любить, то никого не найдется на свете блаженнее меня.