Ткач иллюзий. Книга 2
Шрифт:
А мой сосед натурально потерял дар речи и только хлопал глазами из-за толстых стёкол своих очков и беззвучно шевелил губами. Мало того, услышав вопрос Ольги, он покраснел ещё гуще. Хотя, казалось бы, куда ещё краснеть…
— Внимание! — над площадью разнёсся густой бас, усиленный то ли магией, то ли мощной аппаратурой.
— О, начинается, — сестра оглянулась, и, видимо, разглядев кого-то в толпе скороговоркой пробормотала, — ну ладно, мальчики, побежала я к своим, не скучайте, — она на прощание лучезарно улыбнулась Филе, продолжавшему пребывать в прострации, и мгновенно
— Это… Это действительно была твоя сестра? — замирающим голосом спросил меня сосед.
— Да, — подтвердил я.
— Она богиня… — голосом религиозного фанатика выдал он, — спустившаяся с небес в наш грешный мир…
Вот, чего я не ожидал-то… Похоже Филя влюбился с первого взгляда… И если это действительно так, то, зная Ольгу, я ему совсем не завидую…
Глава 6
Время нашего ожидания закончилось, и над площадью разнеслись первые слова торжественной речи нашего ректора, Ираклия Левановича Цицианова — выходца из древнего грузинского рода, рода князей Цицишвили.
Это был высокий дядька неопределённого возраста с густой шевелюрой цвета воронова крыла и живыми карими глазами. Он был обладателем магического ранга Ведун стихии Земли, кстати, ходят устойчивые слухи о том, что скоро ему станет доступно преодоление барьера, отделяющего его от следующего ранга, ранга Волхва.
Содержание его речи я передавать не буду, так как вся она состояла из дежурных банальностей, которые школяры во всех мирах вынуждены выслушивать в начале каждого учебного года.
Следует отдать должное нашему ректору — его речь продолжалась немногим более пятнадцати минут, после чего всем нам было предложено пройти в обширный холл первого этажа, где были вывешены списки групп, расписание и прочая информация, с которой было необходимо ознакомиться всем студентам перед началом занятий.
Мы с Филей дисциплинированно проследовали внутрь здания, как впрочем и большинство присутствовавших на площади.
Приятным сюрпризом было то, что нас с соседом зачислили в одну и ту же группу первого курса, обозначенную литерой «Д». Кроме нас там числилось ещё двадцать три человека. А первым часом занятий у нас значилась так называемая ознакомительная беседа.
Проводить её, если верить расписанию, будет доцент кафедры нестихийной магии некто Д. С. Коловрат.
Эта беседа должна состояться через пятнадцать минут в четвёртом корпусе. По счастью, я знал, где это находится, так как рядом с этим корпусом находилась тренировочная площадка, где я тренировался летом.
Поэтому нам не пришлось проталкиваться через плотные ряды других первокурсников, обступивших большую карту территории училища, висевшую на дальней от входа стене, и пытавшихся понять, куда им надлежит выдвигаться.
Узнав всё, что было нам необходимо, мы с Филей направились к четвёртому корпусу…
У третьего сына графа Тюрина первое сентября явно не задалось. И сейчас он в компании своих верных прихлебателей сидел в одной из ажурных беседок, что были во множестве разбросаны по территории училища.
Всё началось с того, что ему показалось, будто борзый новичок, каким-то чудом уложивший одним ударом одного из членов его ватаги, рискнул вступить в конфликт с наглухо отмороженной Сухаревой.
Тюрин преждевременно обрадовался тому, что для него неожиданно открылась возможность отомстить чужими руками за своё недавнее фиаско. И он опрометчиво попытался подначить эту безбашенную девку на то, чтобы она сделала отбивную из наглого малька.
Но тут выяснилось, что тот оказался её братом. И он, Пантелеймон Тюрин, вместо того, чтобы получить удовольствие от свершившейся мести, был этой оторвой публично унижен.
Драться с ней, само собой, дураков нет. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что не продержится против неё и минуты. Ибо она уже Новик, а он только в мае взял Ученика, да и то, с превеликим трудом. Но душа требовала мести… А тут ещё его ручные шакалы не по делу развыступались:
— Ну что, Пан, умыла нас эта девка? —один из братьев Салтановых рискнул сыпануть чепотку соли на свежие душевные раны вожака, — я понимаю, что против неё мы пока не тянем, но щегла-то этого, братца ейного, мы же достать по-любому сможем?
— Братца ейного достать мы, конечно, можем, — зло процедил сквозь зубы Тюрин, — но надо только всё обставить так, что он, типа, как бы сам напросился, тогда и к нам никаких вопросов не будет. И вот тут надо хорошенько подумать, смекаешь? — и он вопросительно посмотрел на Константина Салтанова, инициировавшего обсуждение этой щекотливой темы.
— А как мы это обставить-то можем? — начал недоумевать Костя. Вообще, мыслительная деятельность, это не его конёк. Ему бы чего попроще, например, над каким-нибудь слабаком поиздеваться… Тут он да, тут он может развернуться на полную катушку… А думать, это не его, от мыслей голова болеть начинает.
— Слушай сюда, — начал Тюрин, отыгрывая мудрого вожака стаи, — даже ёжику понятно, что необходимо показательно отметелить этого сопляка, пока весь первый курс страх окончательно не потерял. Но тут надо подойти с умом. Единственный способ его проучить так, чтобы сеструха сразу за него не вписалась и нам не помешала, это дуэль. А потом постараемся и с ней как-то краями разойтись, — тут уверенности в его голосе заметно поубавилось.
— А кто его на дуэль вызывать будет? — снова спросил Костя. Его брат и остальные шакалята в меру своих способностей старались вникать в детали формирующегося плана, а потому в их глазах ясно читался невысказанный вопрос — кого же из них кинут под танк?
— Нее, — протянул с претензией на значительность Пантелеймон, — никто его вызывать не будет.
— Как это? А как же дуэль? — продолжал тупить Костя, — если дуэль, то вызывать же надо…
— Надо, — с усмешкой передразнил его Пантелеймон, — только мы должны сделать так, чтобы не мы его вызывали, а он кого-нибудь из нас вызвал. Ну, или что-то типа того…