Тьма императора
Шрифт:
Пора бы его вернуть. — Я передам ваши вопросы его высочеству Арчибальду и попрошу его присутствовать на совещании в следующую среду. Обсудим поправки к закону с учетом пожеланий вашего ведомства. И сразу после совещания Арен отправил брату краткое сообщение через браслет связи.
«Возвращайся. Ты нужен здесь». Император немного нервничал из-за того, что попасть на обед так и не получилось — перекусывал он на ходу между совещаниями. Были еще и внеплановые визитеры, на которых тоже ушло время, и освободился Арен только перед ужином. Охрана докладывала о том, как проходит день у детей и жены,
Ужинал он с женой и детьми, слушая их живые рассказы о прошедшем дне. Виктория умильно улыбалась — и от нее к нему шли редкие и такие порой нужные волны покоя, что Арену не хотелось, чтобы это прекращалось. Поначалу жена только чуть холодела, когда речь шла об аньян, но потом перестала обращать внимание. Не удивительно — дети упоминали Софию через слово. «София сказала, София сделала, София умеет, София то, София это». Они были очарованы ею. Предсказуемо — эта девушка была совершенно очаровательна.
«Адриан наверняка клюнет, — подумал Арен и с удивлением ощутил, как его кольнуло злостью. — И предупреждать, чтобы не лез, бесполезно — больше всего на свете он любит нарушать запреты». Впрочем, Арен не считал племянника серьезной проблемой, он всегда мог справиться с ним — так или иначе. Поэтому быстро выкинул Адриана из головы.
После ужина император пару часов провел с женой и детьми в детской, читая им книги. Потом Виктория отправилась укладывать наследников спать, а Арен, взглянув на часы, вдруг вспомнил, что обещал Софии вечером зайти. Конечно, она не обидится, если он этого не сделает — но все же надо. Да и вряд ли девушка спит — всего-то десять минут одиннадцатого.
София действительно не спала. Когда он перешагнул решетку камина, оставляя позади пламя, она сидела за столом возле окна, спиной к нему, и что-то рисовала на листе бумаги.
Арен подошел ближе. София еще не переодевалась — по-прежнему была в платье, в котором он видел ее утром, — но ее рыжие волосы, днем обычно заплетенные в тугую косу или убранные в пучок, были распущены, и струились по плечам и спине, как огонь.
Захотелось дотронуться, и желание это было таким настойчивым, что Арен, нахмурясь, мотнул головой, отгоняя его от себя. Чтобы отвлечься, взглянул на рисунок — и замер.
маленькая аньян рисовала его жену. В рабочем костюме, среди пышущих яркими красками растений оранжереи. София рисовала какими-то мелками — кажется, это называется «пастель»? — растирая их пальцами по бумаге, и под этими пальцами расцветало чудо.
Виктория была словно живая. И не просто живая — Арен знал это выражение лица очень хорошо. Именно так выглядела его жена, когда была увлечена чем-то. Когда рассказывала про работу или про выходки их детей. Безумно красивое одухотворенное лицо с блестящими от радости и энтузиазма глазами.
— У вас талант, Софи. Негромкий вздох — и мелок выпал из рук девушки.
Рисунком, на котором была изображена его жена. — П-п-простите, — София вскочила из-за стола, пытаясь закрыть собой рисунок. Это было так нелепо и по-детски, что Арен улыбнулся. — Я… п-п-просто… — Вы просто рисовали. И насколько я знаю, в этом нет ничего противозаконного.
Она смотрела на него, испуганно округлив глаза — темно-серые, с пушистыми ресницами. У рыжих людей ресницы часто тоже рыжие, но у Софии они были темными, густыми и очень красивыми. — Я повторюсь — у вас талант, Софи. Вы разрешите мне посмотреть поближе?
Арен почувствовал, как испуг начал постепенно уходить из девушки. На щеках, до этой секунды белых, появились два ярко-красных пятна, и его так же резко, как до этого испугом, окатило смущением. — Да, конечно, — сказала София негромко, отходя от стола. — Только не трогайте, пожалуйста. Я еще не закончила. Чтобы пастель не растиралась дальше и не рассыпалась со временем, ее надо закрепить. Если вы разрешите.
Забавно. Кажется, она думала, что он рассердится. Но почему?
— Почему вы так смущаетесь? В конце концов, это всего лишь рисунок. Талантливый рисунок. И вам никто не запрещал рисовать ни меня, ни членов моей семьи. Кстати, — Арен развеселился, — а меня вы тоже рисовали? Вновь смущение, и такой силы, что у него даже в голове зазвенело.
— Я… — Покажи! — император, улыбаясь, протянул руку к Софии. — Покажи мне меня! Она помотала головой и сделала шаг назад. — Софи! — Арен шагнул следом, едва удерживаясь от смеха — не хотел, чтобы она обижалась. — Ну покажи! Я обещаю не сердиться и не лишать тебя зарплаты.
— Что вы! — пискнула девушка и сделала еще шаг назад. — Я не думала даже! — Тогда почему ты не хочешь показывать? — Я… Шаг — и София, наступив на собственное платье, начала падать назад спиной. Арен придержал ее, положив руку на талию и прижав к себе.
Опять окатило чужими эмоциями, но на этот раз к смущению примешивалось кое-что еще. И это еще осталось жаром внизу живота, скручиваясь в тугой узел, и дыхание участилось, и руки непроизвольно сжались сильнее.
«Защитник. Мне кажется?» Причин не доверять собственной эмпатии не было, и Арен чуть прикрыл глаза, стараясь успокоиться. Раз, два, три, четыре, пять… отсечение.
Он открыл глаза, вновь чувствуя себя собой, а Софию — Софией. — Я не знаю, почему, — сказала она тихо, не глядя на него. Тоже пыталась справиться с эмоциями. — Просто неловко. Отпустите, ваше величество, я больше не падаю. Отпустить? После того, что он почувствовал, делать это не хотелось совершенно.
— Хорошо, Софи. — Арен тем не менее разжал руки. — Думаю, на сегодня достаточно неловкости. Покажешь мне через пару дней? Волна облегчения. — Покажу. — София посмотрела на него и улыбнулась. — Простите за эту сцену, глупо получилось. Я от неожиданности. Просто рисование для меня — очень… личный процесс.