Тьма императора
Шрифт:
Все же чувство голода и любопытство победило капризы и тревожность, и наследник, повернувшись лицом к подносам с едой, задумался.
— Пиложное! — и маленькая ручка потянулась к корзиночке с цветами из крема. — Попа слипнется, — прошептала София Александру на ухо, и он хихикнул. — А чтобы не слиплась, надо есть суп. Смотри, какой супчик! Бери ложку, и давай кушать…
*** Когда подчиненный Гектора вернулся из салона и сообщил, что аньян и охранник отказались отвечать на вопросы, Дайд усмехнулся и посмотрел на императора.
— Потом допросишь, —
— Это маловероятно. Дайд промолчал, а через минуту, завершив осмотр детской, попросил отпустить его осматривать остальное и опрашивать свидетелей. — Как закончишь, зайди, — ответил Арен и, проводив взглядом палкообразную фигуру Гектора, вернулся в спальню к Агате.
Его девочка спала, подключенная к капельнице и маленькому аппарату, который считывал ее физические показатели. Она все еще была бледной, но уже не настолько — синюшность с лица ушла. — Все хорошо, ваше величество, — пробормотал Тадеуш, внимательно глядя на экран аппарата. — Состояние стабильное, теперь к лекарствам подключилась сама кровь вашей дочери. Она неплохо справляется с ядом.
Арен кивнул — да, Альго были способны справиться со многими отравляющими веществами. И убийца наверняка это знал, рассчитывая смертельную для ребенка дозу.
Император сел рядом с Агатой, прикоснулся к руке — она была теплой. Обошлось, действительно обошлось… Погладив пальцы дочери, он связался по браслету с начальником охраны дворца.
— Виго, моя жена еще не вернулась? Виктории о случившемся не сообщили — Арен решил ее не тревожить. Пусть лучше сразу увидит Агату живой, а еще лучше — в сознании. — Пока нет. Но охрана ее величества доложила мне минут пять назад, что скоро они заканчивают и переносятся обратно во дворец.
— Замечательно. Пусть сразу приведут мою жену в детскую. — Да, ваше величество. Арен прервал связь и вновь повернулся к Тадеушу. — Когда Агата проснется?
— Если сама — не раньше, чем через двадцать минут, когда закончится капельница. Я могу разбудить ее, но… — Нет, не надо. Пусть восстанавливается. Император погладил дочь по волосам. Темные, мягкие, так похожие на волосы его матери… Она умерла, когда ему было восемнадцать, затем постепенно зачах и отец. Именно он рассказал Арену, Аарону и Анне, что Альго могут по-настоящему любить только раз в жизни. Что они горят как огонь, пока жив их любимый, но если с этим человеком что-то случится — превращаются в пепел.
Аарону и Анне повезло — они счастливо и взаимно любили. А вот Арен никак не мог добиться взаимности от Агаты Арманиус — девушки, которую он выбрал. Наверное, именно тогда, глядя на его мучения, брат и решил убить Агату, помня, как быстро умер отец после смерти матери. Да еще и спланировал все так, словно это она пыталась убить Арена, но ошиблась, поэтому и погибла сама.
Было ли это настоящей
Волосы Агаты-дочери скользили меж пальцев… Какие мягкие! За один этот волосок он и умереть готов… Нет, конечно, то была любовь. Арен до сих пор ощущал внутри себя горечь и боль, когда вспоминал сестру Берта Арманиуса. И на месте сердца — словно пустота, бездна, тьма, которую ничем не заполнить, как ни старайся.
Если только детьми. — Арен… Он оглянулся и сразу ощутил эмоции вошедшей в спальню Виктории. Удивительно, как раньше не почувствовал. Наверное, слишком погрузился в себя.
От жены неприятно веяло холодом. Именно так Арен часто ощущал страх. — Что случилось? — она быстро подошла ближе, глядя то на него, то на Агату. — Что с нашей девочкой? — Сядь. — Император усадил Викторию на свое место, а сам встал. — Я сейчас все тебе расскажу.
Очень кратко и быстро Арен поведал жене о случившемся и, как только замолчал, услышал вполне ожидаемое: — Это София! Виктория полыхала от яростной ненависти, и это настолько давило, что император, поморщившись, поставил щит.
— Не говори ерунду, Вик. — Ты ее выгораживаешь, потому что она твоя любовница! — выпалила жена обвиняюще, и краем глаза Арен заметил, как Тадеуш, отключавший в этот момент капельницу, чуть вздрогнул. — Она очевидно виновата!
Император сделал вдох, пытаясь унять раздражение. — Вик, давай в том, кто виноват, а кто нет, будет разбираться Гектор. Это его работа. — Пока он будет разбираться, эта дрянь отравит наших детей! — взвизгнула Виктория, и, наверное, она сделала это слишком громко — Агата вдруг застонала и завозилась.
Тадеуш тут же бросился к столику, схватил какую-то бутылочку и вернулся обратно к постели. Отвинтил крышку и поднес флакон к носу наследницы. — мы-ы-ы, — замычала Агата, отворачиваясь, и открыла глаза. Они слезились.
— Поговорите с ней, — сказал Тадеуш негромко, делая шаг назад. — Так она быстрее придет в себя. — Девочка моя хорошая, — тут же запричитала Виктория, склоняясь над дочерью. — миленькая моя, любимая, маленькая. Ты слышишь меня, моя радость?
— ма… — Агата вздохнула, бледнея. — Тошнит… — Это нормально, — произнес Тадеуш быстро. — Интоксикация еще не прошла до конца. Ее высочество будет периодически тошнить несколько дней.
— Инто… — попыталась повторить девочка, но быстро замолчала. Огляделась и, чуть нахмурившись, спросила: — А где… Алекс? И Софи? Эмпатический щит Арена задрожал — жена вновь разозлилась. — Алекс скоро придет, — ответил император ласково и, сев на корточки, коснулся губами лба дочери. — И Софи…
— Софи ты больше не увидишь! — перебила его Виктория. — Забудь ее! — Почему? — удивилась Агата, и глаза ее наполнились слезами. И тут Арен сделал то, что раньше считал недопустимым в семейной жизни — он поставил на жену печать молчания. Виктория открыла рот, попытавшись что-то сказать — но оттуда не доносилось ни звука.