Тьма императора
Шрифт:
На этот раз она не стала спрашивать, придет ли он завтра. Почему-то больше не сомневалась, что придет.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Зря он это сделал. Не надо было идти к Софии, надо было остаться у жены.
Но, посидев какое-то время в своей комнате и поняв, что уснуть никак не получится, Арен ощутил, что ему нужно отвлечься от произошедшего. Хоть на пару минут почувствовать те искренние, чистые и светлые эмоции, которые всегда дарила София.
Стоя рядом с ней и вдыхая легкий цветочный запах, похожий на аромат в саду ранней весной,
Единственное, что Арен всегда получал от жены с лихвой — это страсть. Но эта страсть была совершенно не похожа на нежный трепет желания, который он ощутил сегодня от Софии. В чувствах Виктории не было света, только тьма.
Странно, но в первый месяц жизни с женой было все — и нежность, и свет, и чистота. Ему нравились эмоции Виктории. Арену тогда даже начало казаться, что она влюбляется… но потом жена забеременела, и все резко закончилось. Из милой девочки, к которой он ощущал ласковую признательность за согласие на брак, Виктория превратилась в нервное, истеричное существо, устраивающее скандал по любому поводу и даже на пустом месте.
Да, он надеялся, что это пройдет. Ждал, что все вернется, что ей станет легче, и она вновь будет напоминать себя до беременности. А ведь та Виктория, на которой он женился, действительно была похожа на Софию. Только в ней было больше наивности — но как иначе, все-таки восемнадцать лет. А еще — боли и обиды. За то, что отец промотал состояние и хотел продать ее жениху побогаче. За то, что гулял от матери и наделал кучу нетитулованных бастардов. За то, что…
— меня не оставляет мысль, — сказала она Арену через пару недель после свадьбы, — что я — всего лишь вещь, которую ты купил. Что он тогда ответил? Император не помнил. Кажется… «Глупости, Вик». Да, наверное. Что он еще мог ей ответить? Да, Арен женился на Виктории не по любви, но он никогда не относился к ней, как к вещи. Он старался сделать ее счастливой, и был бы счастлив сам, если бы она делала то же самое.
Но Виктория не старалась. И сегодня Арен понял, что больше и не ждет этого.
Их брак — иллюзия, фикция. Так стоит ли хранить верность и быть преданным тому, чего на самом деле не существует? *** София с трудом уснула — сердце колотилось так, словно она весь день бегала, и никак не успокаивалось. Да и как тут успокоиться?
Она понимала, что императору приятны ее эмоции, и в этот вечер он пришел только за этим. Но что будет дальше? И что ей делать? Надо же как-то остановить, прекратить это. Неправильно, нельзя! Он сам говорил, что ему не стоит приходить к ней. И София была согласна.
Но сегодня император пришел, и не как к аньян, а как… к кому? Подобрать подходящее слово не получалось. Точно не как к любовнице, любовниц трогают более откровенно. Подумав об этом, София вспыхнула одновременно и от стыда, и от желания. И она опять совершенно не представляла, чего больше.
Да, ей были приятны прикосновения императора. Да, она знала, что это неправильно. Но как отключить в себе влюбленность? Где кнопка? Софию разрывало на две части. Первая часть мечтала о большем вопреки
— Защитница, — прошептала София, мотая головой, — Агату пытались убить, а ты тут думаешь демоны знает о чем!
Эта мысль помогла прийти в себя, а главное — понять, что Арен — нет, нет! — что император, скорее всего, приходил к Софии именно из-за покушения на дочь. Оно выбило его из колеи. Ему нужно было отвлечься. И даже если он придет еще раз, не факт, что вновь будет прикасаться. А может, все-таки не придет? Завтра ему станет легче и он останется у себя. Или у жены.
Да-да, конечно. Так и будет. *** Увидев императора утром, София так покраснела, что будь в детской Виктория — точно бы что-то заподозрила. Хотя его жена способна была подозревать неверность и без всякого повода. Как с той девочкой… как ее… Эйли? Нет, Эли. Хорошая девочка, старательная, влюбленная в одного из слуг и даже с ним помолвленная. Но Викторию это не остановило. Она попросила Эли убраться у себя в комнате, разлив по столу крайне аллергичный сок одного растения, от которого у служанки пошла сыпь по всему телу. Глупость какая-то… Арен тогда даже не сразу поверил, что жена сделала это нарочно. А когда по ее эмоциям понял, что да, очень разозлился. Выплатил девочке компенсацию и перевел ее работать к Анне, а с Виктории взял обещание, что такого больше не повторится.
Слово свое она пока держала. Но с тех пор у Арена больше не появлялось молоденьких служанок.
Виктория с утра отправилась на север — нужно было посетить несколько местных школ, пока Геенна не проснулась. Император зашел к ней, чтобы пожелать доброго утра, и, насмотревшись на бледное лицо и уставшие глаза, сказал, что завтра они всей семьей отправятся отдыхать на море. Виктория радостно вспыхнула, да и дети чуть позже, услышав эту новость, так прыгали и визжали, что у него уши заложило, а у Агаты закружилась голова — пришлось срочно укладывать дочь в постель и просить не перенапрягаться.
София смотрела на них с понимающей улыбкой, и в эмоциях ее не было ни зависти, ни сожаления — только спокойная нежность. — Значит, у меня завтра выходной, ваше величество? — спросила она негромко, но дети все равно услышали. — Софи-и-и, ты не пойдешь с нами на моле?! — воскликнул Александр удивленно-обиженно. — Ты что-о-о! Там так здолово!!
— У Софи должен быть выходной, — сказал Арен, чувствуя себя рыбой, которую разрывают на части три акулы. Акула первая звалась Виктория — и ей, конечно, не хотелось, чтобы они брали с собой на море Софию. Акула вторая была детьми, которые желали, чтобы их любимая аньян находилась с ними круглосуточно, как обожаемая игрушка.
И третьей акулой был сам Арен. Он тоже не хотел никуда отпускать Софию. И не только из-за покушения на Агату, но и просто — для себя.
— Софи, а может, ты тоже хочешь на море? — спросила Агата, чуть улыбнувшись, и Арену на секунду показалось, что он видит в дочери самого себя. — Ты была когда-нибудь на море?
— Не была, — ответила аньян, и император ощутил ее растерянность и смятение. — Но… — Пап, а давай пригласим Софию с нами? — предложила Агата почти торжественно, и он едва не засмеялся — вот хитрюга! — Она не была на море, а мы были! Это несправедливо.