Тьма сгущается перед рассветом
Шрифт:
Все ждали… Уже более полутора часов на просторной застекленной веранде второго этажа Думитреску дымил сигарой и молча, ни разу не удостоив взглядом своего партнера, коротким взмахом кия направлял шары в лузы.. Миронович неплохо играл в биллиард, однако эта партия не вызывала в нем интереса: ему страшно хотелось узнать мнение партнера о появлении в их кругу постороннего лица.
Думитреску же перекатывал сигару из одного угла рта в другой и упорно молчал. Даже когда Миронович осторожно выразил недоумение, зачем, мол, Хория пригласил генерала, Думитреску ничего не ответил и даже
Думитреску выпустил облако дыма, закашлялся и, насупившись, отошел от окна.
В тот день вдруг снова засияло солнце, и сквозь редкую уже совсем пожелтевшую листву сада Маниу проглянула радуга.
Указывая на полукруг, охвативший весь горизонт, Сима говорил:
— Взгляните, господин генерал, на небо. Это поразительно! Оно окрасилось в наши национальные цвета! Хорошее предзнаменование!.. Не сегодня-завтра с севера ринутся к нам войска фюрера!..
Антонеску, прищурив бесцветные глаза, всматривался в радугу и одобрительно кивал головой. После короткой паузы Хория Сима добавил:
— Эта радуга, господин генерал, предвестие великого триумфа!
Послышался шум приближавшегося автомобиля. Оба наклонились, чтобы рассмотреть сквозь листву деревьев, кто приехал. Машина подкатила к широкой лестнице виллы, Сима так и остался согнутый. Когда машина отъехала, он распрямился и торжественно произнес:
— Господин генерал, имею честь сообщить вам, что для нашей страны наконец-то настал долгожданный исторический час! К нам пожаловал личный эмиссар рейхсфюрера Гиммлера герр Доеринг!…
Антонеску кивнул головой. Он тоже видел, как по мраморной лестнице поднимались двое: высокий в сером, клетчатом пальто Доеринг и низенький незаметный Заримба.
Генерал пригладил отвороты френча, окинул взглядом блестящие сапоги.
— Как видите, господин генерал, радуга нам правду предсказывала! — оказал Сима, поглаживая себя по голове. Он на мгновение задумался.
— Вероятно, армии фюрера уже подошли к восточным областям Польши и теперь должны повернуть к нам. А мы, господин генерал, обязаны их достойно встретить!
Антонеску щелкнул каблуками и, чуть склонив голову, с пафосом произнес:
— Смею вас заверить, господин Сима, что бравые легионеры могут не сомневаться в моей искренней готовности идти с ними в ногу…
— Мы в этом твердо уверены, господин генерал!.. И поэтому я приложил все усилия, чтобы сегодня на столь высоком, может быть даже историческом совещании вы, господин генерал, присутствовали. Между прочим, хочу заметить, что я об этом не сообщал никому из членов «Тайного совета» за исключением Заримбы… И то только затем, чтобы он сообщил нашим друзьям из германского посольства…
— Я вам весьма признателен, господин Сима… — Антонеску скривил рот в неестественной улыбке. — Можете не сомневаться, что в лице генерала Антонеску вы имеете преданного друга!
Обменявшись любезностями, Хория Сима и Ион Антонеску вышли из сада и направились
Тем не менее Хория Сима пригласил всех присутствующих к большому овальному столу красного дерева, за которым уместилось бы не менее сорока человек, но Доеринг, словно приросший к полу у камина, деревянным голосом сообщил, что намеченное совещание придется на некоторое время отложить.
Все застыли. Хория Сима окинул Заримбу испытующим взглядом, но парикмахер, желтый, словно восковая мумия, даже не моргнул.
Тем же безразличным тоном Доеринг коротко проинформировал присутствующих, что полчаса тому назад из Берлина была получена шифрограмма, в которой сообщалось о переходе русскими войсками границы Польши…
— Армии большевиков с рассвета занимают те самые восточные области, на подступах к которым находились доблестные войска вермахта…
— Значит, долгожданное вступление в Румынию доблестных войск фюрера не состоится? — растерянно произнес побледневший Сима.
Думитреску тяжело нагнулся, чтобы поднять выпавшую изо рта сигару.
Доеринг окинул всех ледяным взглядом и после короткой паузы ответил:
— Состоится… Но временно, повторяю, временно — откладывается. И в связи с изменившейся обстановкой мне поручено передать господам Сима и Думитреску приглашение рейхсфюрера СС немедленно выехать в Берлин для получения новых инструкций.
Доеринг щелкнул каблуками и вскинул руку:
— Хайль Гитлер!
Все члены «Тайного совета» и генерал Антонеску следом, как по команде, повторили приветствие. Минуту спустя Доеринг покинул виллу Маниу. Оставшиеся, по предложению главнокомандующего легионерским движением, согласились утвердить генерала Иона Антонеску членом «Тайного совета» с правом совещательного голоса, после чего все приступили к обсуждению создавшегося положения.
А часа через два, когда Гицэ Заримба возвращался на такси в город, газетчики уже выкрикивали: «Специальный выпуск!», «Русские войска перешли границу Польши!», «Речь германского канцлера! Специальный выпуск!», «Гитлер заявил, что Англия глубоко ошибается, если полагает, что Германия вступит в конфликт с Россией!..», «Наступление германских войск», «Специальный выпуск!»
Заримба со страдальческим выражением лица потрогал стекла автомобиля, чтобы убедиться, плотно ли они закрыты. Уж очень надоели ему крики газетчиков. Но чем ближе к центру, тем их становилось больше. Когда машина остановилась перед светофором на углу бульвара Карла и Площади Братиану, до Заримбы донесся звонкий голос мальчугана-газетчика:
«Новые подробности убийства студентки Солокану! Заявление отца Венеты! Гылэ — не убийца! Новые подробности!.. Речь канцлера…»
Машина уже двинулась вперед, но Заримба отчаянным голосом закричал: «Остановись!» Он выскочил из машины, окликнул мальчугана и, кинув ему десять лей, схватил газету.