То, что меня не убьёт...-1
Шрифт:
Ольга сосредоточилась на вопросе, прочла и спросила:
— Что-нибудь из своих лекарств предлагаешь?
Миль улыбнулась, качнула головой — нет. Дописала под вопросом:
«Никакой анальгетик не будет работать весь цикл. Привыкнешь — и перестанет помогать. Да и посадишь сердце. Так что? Хочешь слинять с уроков?»
— Да не очень… — Ольгу опять скрючило. Миль поморщилась. Серёга тревожно наблюдал со стороны. Поглядывали и другие ребята: они, понятно, думали, что Никитина потеряла страх и наехала на новенькую, за что и страдает.
Миль исподлобья глянула на любопытствующих — одноклассники потянулись из кабинета, но те, кто оглянулся,
Миль отошла от Ольги, занялась своими тетрадками.
— Спасибо, — услышала она и, не оборачиваясь, кивнула. А вот от её попытки благодарно коснуться — увернулась. На выражение искреннего Ольгиного недоумения отписалась:
«Я только что сняла твою боль. Нельзя сейчас меня касаться — боль может вернуться обратно. Тебе это надо?» Неподдельный испуг Никитиной вполне устроил Миль. Что поделать, не соври она сейчас — и Никитина будет пытаться дотронуться до неё снова и снова. А так побоится.
Серёга ждал прямо за дверью. Перехватил сумку и спросил, что это было. Миль покачала головой. Он не настаивал. Но вышедшую следом Ольгу девчонки окружили тотчас. Миль, проходя мимо, приложила пальчик к губам. Ольга понятливо кивнула. Можно было не сомневаться, что от неё-то никто правды не услышит…
Но правда — вещь с высокой плавучестью, как ни прячь, а всё равно однажды выплывет. И терпеть чужую боль ничуть не легче, чем собственную. Банальное растяжение, когда оно свеженькое, причиняет много неприятностей. Мальчик страдал молча, пока его осматривала школьная медсестра, но до прихода «скорой» он своим героизмом доконал бы Миль. Поэтому она боком-боком придвинулась к страдальцу и даже не коснулась его — просто посидела рядом. С другого конца спортзала на неё понимающе смотрела Ольга. Миль сделала вид, что она тут совершенно ни при чём, и что мальчишка сам молодец, и Никитина пожала плечами — как скажешь.
Браслет с «везунчиком»
Хорошо всё-таки, что каникулы в школе бывают аж четыре раза в год.
Миль свела к минимуму контакты с одноклассниками: входила в класс последней, выходила первой. На переменах занимала позицию в углу, по возможности ставя между собой и народом Серёгу. На физкультуру вообще не являлась, проводя два часа в библиотеке за стеллажами, успевая сделать домашнее задание — по расписанию физру обычно ставили в конец смены. А с приходом весны старалась выскочить на улицу, там спрятаться ото всех было ещё легче. И, так как бабушка на отличной успеваемости не настаивала, стала иногда просто сбегать с уроков. Конечно, учителя непременно требовали от неё ответа на следующем же уроке, полагая наказать за пропуск и иметь возможность назидательно сказать: «Вот ви-идишь, как важно присутствовать на уроке…» Но Миль отлично знала, с каких уроков сбегать, с каких — не стоит, и на объяснении новой темы сидела тут как тут, а также и на контрольных. Оценок у неё всё равно было больше, чем у любого другого в классе — а почему не опрашивать её каждый урок, если для этого нужно просто положить перед ней листок с вопросом или примерами, и выслушивать остальных учеников, пока Миль себе строчит ответ в развёрнутом виде. Так что годовые отметки у неё вышли бы и автоматом. Но Миль всё равно явилась на все контрольные,
За аттестатом можно было б и не являться, но невозможно было не попрощаться с Серёгой — детдомовцев на всё лето вывозили отдыхать куда-то далеко, и они бы не увиделись до самой осени. Уж Серёга-то никак не заслуживал свинского отношения, хотя ни на чём не настаивал и даже ни на что не намекал… На его пятнадцатый день рождения Миль сплела для него «везунчика». Подумала и посоветовалась с бабушкой, а не добавить ли «лёгкое сердце».
Бабушка на такой простой вопрос ответила не сразу. Наконец, решила:
— Добавь. Пусть его последнее лето детства будет весёлым и беззаботным.
И Миль вспомнила: на следующий год ему исполнится шестнадцать, он выпускается из детдома и собирается поступать куда-то. Выходит, детство его и впрямь закончится.
— Только второй узел с первым не сплетай и не вручай ему, оставь здесь где-нибудь, целее будет.
Бабушка сказала — значит, надо слушать, она знает лучше.
И Сергей получил браслет, связанный из тонких цветных проводов. У молодёжи как раз вошли в моду пояса и браслеты, набранные из обрезков такого материала, так что Серёжкина обновка получилась в тему.
— Почему из проволоки? — спросила бабушка, провожая внучку в школу.
«Он же мальчик. Вдруг застесняется носить вязанье из ниток. Да и прочнее».
Бабушка улыбнулась.
— Ты права, желая ему железного везения. Оно ему пригодится. Давай беги, звонок уже…
Миль влетела в класс, когда звонок ещё не смолк, но всё равно опоздала: все сидели на местах, учительница тоже. Но Миль увидела только Серёгу — как он поднял голову и его хмурое лицо осветилось мягкой улыбкой. Плюхнувшись на стул, Миль так радостно заулыбалась учительнице, собравшейся разворчаться, что та передумала и сказала:
— Ну, лучше поздно, чем никогда. Теперь все в сборе, начнём. Сегодня последний в этом году классный час, и нам надо…
Миль тронула Серёгу за руку, чего ни разу не делала за весь год, и показала ему разноцветное украшение. И то ли отражения засветились в его глазах, то ли радость полыхнула…
— Мне?! — шёпотом спросил он. «Ага», — довольно кивнула Миль. Написала в его дневнике — на обложке: «Носи на удачу». И, завершая заклятье, сама надела ему на руку, соединив концы: теперь, если даже браслет украдут или владелец его потеряет иным способом, работать «везунчик» будет только на него — пока цел узел.
…Став взрослым, Сергей Барков, удачливый предприниматель, не раз вспоминал это лето в лагере. Про заплыв на озере, куда им строго-настрого запрещено было ходить без воспитателей, и не зря: вода была тёплой и спокойной только у берега, а посередине со дна били холодные ключи, и сильное течение уносило самонадеянных пловцов совсем не туда, куда они собирались. Они с пацанами поспорили на три желания: кто первым ступит на другой берег, тот и выиграл. И только когда судорогой свело ноги сразу у двоих, все повернули обратно — а Серёга доплыл и вернулся. Это после, на берегу, его затрясло и он несколько дней потом позорно хлюпал носом, а там, в воде, он чувствовал, что ему хорошо и тепло, а холодная вода только придавала сил. Он ещё подумал тогда, что вот так же, наверное, чувствуют себя киты и касатки в ледяных водах Антарктики. Только у китов от этого не бывает таких соплей…