То самое неловкое чувство
Шрифт:
– Отравился? – у меня холодок пробежал по спине. Говорил же маме, что котлеты не должны так пахнуть.
– Пережрал, – ответил Евген спокойно, выходя из туалета. – Думал, разорвёт.
Он усмехнулся, а потом опустил глаза на свою футболку со странными пятнами и разочаровано вздохнул.
– Блин, футболку зафаршмачил.
Мы вернулись в комнату. Я некоторое время смотрел на него, не понимая, как вообще мог запасть на это чудище. В принципе, его расстройство пищевого поведения ни для кого из наших общих друзей не было новостью, но всё равно временами было противно. Даже мне, хотя я знал, что эта Женькина проблема тянется ещё из детства. Просто родители у них с Ленкой
– Вот, возьми, – я протянул ему одну из своих старых футболок. – Всё лучше, чем возвращаться в общагу в твоей.
– Спасибо, – он улыбнулся мне своей сраной улыбкой, такой же наивной и до дрожи в коленках очаровательной, и я мгновенно забыл, о чём думал до этого, вновь дав волю эмоциям.
Евген ловко стянул за ворот свою, и я непроизвольно засмотрелся на его тело. В отличие от моей, его кожа сохраняла летний загар даже зимой. Мышцы на руках и груди имели правильную отчётливую форму. И даже волосы под мышками и вокруг пупка не портили картину, даже напротив, раззадоривали воображение. В голове появились мысли вроде: а какой он там внизу, под джинсами? Думать о таком было опасно, я уже ощущал, как заныло в паху. Взгляд зацепился за светлую серповидную полоску на плече. Я отлично помнил, откуда у него этот шрам, ведь это я спровоцировал ту драку.
Я вообще был тем ещё засранцем раньше: низкорослым, тощим, но задиристым. Может, комплекс неполноценности, а может, просто характер от отца достался дурной, но мне всем хотелось доказать свою значимость. Особенно по пьяни. Мы тусили тогда с зареченскими, я с чего-то вдруг решил, что могу качать права не на своём районе, когда кто-то из старших назвал меня мелким. Слово за слово, кусок арматуры пошёл в ход, и если бы не Евген, я, может, и не дожил бы до этого дня.
От этих воспоминаний в груди ещё больше защемило. Ну вот что мне было делать? Я проводил Женьку и задумался. А что если всё дело в его недоступности. Я по характеру капризный, избалованный, и если мне чего-то нельзя, я начинал хотеть этого ещё больше. Отношения с парнями в принципе всегда были под запретом, так твердили мне общественные устои. Пойди я против них, помогло бы это мне сохранить нашу с Евгеном дружбу?
Глава 3
У нас на потоке учился парень Максим. Не надо было быть экспертом, чтобы понять, за какую команду он играет. Не могу сказать точно, что сподвигло меня написать ему. Просто банальное: «Привет. Как дела?» Потом разговоры об учёбе, о погоде. Я попытался зайти издалека. Но он, зараза, будто знал, чего я хочу, и аккуратно, но очень двусмысленно начал разводить меня. Было немного стрёмно, но я как-то неожиданно для себя увлёкся. Мне казалось, я делаю что-то запрещённое, когда начал отвечать ему также неоднозначно. И это заводило. За один вечер мы продвинулись от случайной переписки знакомых в ВК до вирта.
Макс определённо знал в этом толк. Начал с того, что только вернулся с тренировки. Ненавязчиво пожаловался, что так устал, что лень даже после душа обтереться полотенцем. Я сразу представил себе Евгена с его широкой спиной и узкими бёдрами. Перед глазами поплыли сменяющие друг друга воспоминания о совместных походах в бассейн в средней школе. Тогда я ещё ни о чём таком не думал, а надо было ловить момент. Максон скинул фотку в зеркале. И фантазии о Евгене уступили место мыслям о нём. На фото он был голым, только бедра обёрнуты небольшим полотенцем. Он явно умел снимать себя. Фото
«Кажется, у тебя довольно развитый пресс», – было страшно писать что-то откровенно гейское, просить его о чём-то.
«В смысле «кажется»?» – он отправил следом не то обиженный, не то злой стикер.
«Под полотенцем не видно», – написал я и закусил до белых костяшек сжатый кулак.
Макс некоторое время не отвечал, и это жутко напрягало. Я в ожидании поглаживал ширинку, по большому счёту понимая, что прямо сейчас всё порно мира у меня под рукой, и нет причины ждать, чтобы вздрочнуть. Но почему-то осознание того, что он, возможно, тоже представляет меня и возбуждается, заводило сильнее, чем видео с самыми жёсткими анальными потрахушками.
«А так?» – он скинул фотку отражения ниже пояса в профиль, на которой была отчетливо видна его задница и слегка привставший член. Я судорожно вздохнул и потянулся к резинке своих спортивок. Было трудно оторвать взгляд от его стояка, хотя с моей порнофильмотекой я думал, меня таким не удивить. Я представил, как касаюсь его, беру в рот, как он держит мою голову, а я лапаю его за жопу, медленно подбираясь к тому самому месту. Пребывая в уже неконтролируемой фантазии, я скользнул рукой по лобку, выдохнул и спустил немного штаны. Прислушался. Из соседней комнаты доносились звуки телека. Едва ли мама зайдёт в такое время, но лучше не терять бдительность.
«Теперь твоя очередь», – написал Макс, и у меня как-то даже ноги похолодели. Прежде я никогда не отправлял никому дикпики, хотя пару раз разводил девчонок на сиськи. Успокоив себя тем, что он тоже отправил мне, я сделал пару стрёмных фото, выбрал то, что получше, и отправил.
«У тебя большой», – от этой фразы у меня окончательно отключились мозги. Одной рукой я начал надрачивать себе, а другой пытался писать, как и каких позах хочу трахнуть его. Получалось коряво, с кучей опечаток и ошибок, но Макс только раззадоривал меня всё больше и больше. Я подходил к кульминации, когда он написал, что уже, и что я могу кончить ему на лицо. Тогда я в порыве чувств записал голосовуху, что накончаю ему в рот, и чтоб он не смел сплёвывать. Отправил и тут же зарядил чуть ли не фонтаном себе на толстовку. Мерзко, но мне было пофиг, я до этого никогда ещё так душевно не дрочил.
Все было прекрасно, но на следующий день перед лекцией эта эпилированная падла тихо отозвала меня в сторону и дала послушать мою голосовуху. Он сказал, что если я не заплачу до пятницы пять косарей, он покажет нашу переписку парням из моей группы. Сучёныш! Меня прошиб холодный пот. Какой же я дебил! Это ж надо так спалиться.
Надо было подумать, что делать. Можно попросить деньги у мамы, но не было никакой гарантии, что вымогательства прекратятся, если я заплачу. Был ещё вариант попросить о помощи Евгена. Тот быстро бы объяснил Максону, что он не прав. Но в этом случае пришлось бы рассказать другу, откуда у этого ушлёпка материалы для вымогательства.
Когда первый нервяк прошёл, я задумался. А действительно ли Макс пойдёт на разглашение? Он ведь тоже есть в этой переписке. Да, в институте ходили слухи, что он гей, но слухи есть слухи. Неужели он рискнёт своей репутацией только для того, чтобы исполнить свою угрозу? Я засомневался.
До пятницы я старался не пересекаться с ним и игнорил его сообщения в ВК. Студенческая жизнь шла своим чередом, и чем больше времени проходило, тем сильнее я убеждал себя, что Макс просто берёт меня на понт.