Тобой расцвеченная жизнь
Шрифт:
— Да, черт тебя подери, ничего уже не осталось! — взрывается мужчина. — Я купил себе сигареты и пива... Думаешь, на эти жалкие гроши можно особенно разгуляться?! Мне надо еще.
— Боюсь, больше у меня нет, — отвечает ему старушка, — как видишь, мне нужно заплатить за продукты.
Ее собеседник раздувает ноздри в прожилках кровеносных сосудов и неожиданно бьет кулаком по одной из полок холодильника. Пластик с ценниками хрустит и падает на пол... Я испуганно оглядываюсь, хотя едва ли хочу все это видеть и слышать...
— Так не покупай
Краем глаза замечаю спешащую к ним по проходу продавщицу, которая начинает просить красноглазого грубияна покинуть их магазин. Тот огрызается, бросая на обеих женщин уничижающие взгляды, а потом, наконец, размашистым шагом уходит прочь...
Я слишком возбуждена, чтобы продолжить свою прерванную этой неприятной сценой закупку, и потому толкаю тележку с уже отобранными продуктами на кассу... Плачу, почти боясь снова столкнуться лицом к лицу с фрау Коль. К счастью, этого не происходит, и я пулей вылетаю из магазина, слишком погруженная в свои мысли, чтобы следить за происходящим на парковке, и тут-то из-за поворота выскакивает визжащий покрышками черный байк, который стремительно летит прямиком на меня, я, перепуганная его неожиданным появлением, выпускаю ручку тележки и валюсь на асфальт, практически зажмурив глаза от ужаса...
Какофония страшных звуков затихает, как мне кажется, в паре сантиметров от меня, и я наконец осмеливаюсь приоткрыть один глаз... Левый.
— Эй, с тобой все хорошо? — фигура в мотоциклетной экипировке отделяется от байка в двух метрах от меня и, на ходу стаскивая с головы защитный шлем, приближается ко мне.
Я тяжело дышу и первым делом отыскиваю глазами свою тележку с продуктами: вон, стоит у фонарного столба, упершись в нее одним боком — хорошо, что ее движение не было остановлено новеньким бампером стоящего рядом «мерседеса»... Это меня радует.
— Так ты цела или как? — снова обращается ко мне байкер с обеспокоенным выражением на своем... приятном мальчишеском лице. Он приседает рядом и заглядывает прямо в глаза... Кажется, я краснею.
— Все хорошо, — лепечу я в ответ на его заботу. — Просто перепугалась.
— Можно? — он протягивает руку и касается моей, как вдруг оказывается, ноющей щиколотки. — По-моему, у тебя растяжение...
— Ты доктор? — интересуюсь я не без толики раздражения.
Он смущенно мнется, отдергивая руку от моей ноги.
— Нет, мама работает в больнице. Давай я отвезу тебя к ней... Пусть она посмотрит, что с тобой приключилось!
— Не надо, — я пытаюсь подняться на ноги, но правая щиколотка горит огнем. Я глухо стону, попутно размышляя о том, как же мне теперь (доползти?) добраться до своего автомобиля.
— Давай руку, — парень протягивает свою ладонь и помогает мне подняться на ноги. — Я же говорю, тебе надо в больницу...
— Мне надо домой...
— Ты на машине?
— Да.
Он окидывает мою подламывающуюся от боли ногу скептическим взглядом.
И
Об этом я как-то не подумала, о чем ему и сообщаю... нехотя. Он качает головой и усаживает меня на высокий бордюр.
— Где твое авто? Я помогу загрузить продукты, а потом все-таки отвезу тебя в больницу. — Я указываю ему на «тайоту» во втором ряду и отдаю ключ от автомобиля... Парень споро закладывает в багажник мои покупки, а потом возвращается...
— Слушай, прости, что так вышло, — говорит он виноватым голосом. — Я не подумал, что ты так перепугаешься — просто хотел впечатлить тебя, вот и все.
— Так ты это специально?! — в сердцах восклицаю я. — Зачем?
Парень мнется, не решаясь озвучить истинный смысл своих действий, а потом все-таки говорит:
— Просто хотел с тобой познакомиться... — Я с секунду обдумываю его ответ, а потом насмешливо заключаю:
— Ну что ж, вот мы и познакомились... Приятного здесь мало, но все же... Ева... Ева Гартенроут.
— Килиан Нортхофф. — И мы пожимаем друг другу руки...
6 глава
Глава 6
Мама моего нового знакомого оказывается высокой, статной женщиной лет сорока пяти, которая натренированными за годы работы пальцами умело накладывает мне тугую повязку. Ее «ворожба» над моей ногой даже приятна...
— Постарайся сильно не напрягать ногу ближайшие пару недель, — говорит она мне, закончив, наконец, перевязку. — Через пару дней тебе станет легче. Эх, — это она уже в сторону сына, — говорила же, будь осторожен со своим драндулетом: не себя, так другого угробишь... Несносный мальчишка! — и она награждает парня шутливым подзатыльником.
Тот наигранно обижается, и я с интересом слежу за этой маленькой пантомимой между ними с матерью — я немного завидую той любви, что заметна каждому при первом же взгляде на них. Я тоже хочу такую маму...
— Ева, а приходите к нам на ужин, — вдруг предлагает мне Лея Нортхофф. — Должны же мы как-то загладить свою вину перед вами...
— Нет, что вы, — качаю я головой. — Это совсем не обязательно. Спасибо уже за то, что позаботились обо мне...
— Нет, правда, приходи, — Килиан тоже присоединяется к предложению матери. — Было бы здорово, правда!
Я снова отрицательно машу головой, и уже на улице, куда выхожу опираясь на плечо парня, слышу от него добавочное:
— Зря ты отказалась от ужина: мама готовит самые вкусные бараньи ребрышки под винным соусом, тебе бы точно понравилось.
— Не сомневаюсь в этом... Может быть, в другой раз.
— Правда?! Обещаешь?
Я неопределенно пожимаю плечами.
— Посмотрим.
Он преувеличенно вздыхает и помогает мне забраться на байк, на котором и примчал меня в больницу к матери.