Точка возгорания

Хайтауэр Линн

— Да, нашла. И ты не упрекал бы меня, если бы видел все собственными глазами.

— Возможно. Наверное, мы оба чувствуем себя чертовски скверно в последнее время, не так ли?

— Сэм, ты ведь прекрасно меня понимаешь…

— Что ты имеешь в виду?

— Я отлично знаю, что сам ты поступал в таких случаях еще круче.

— Думаю, что не знаешь.

— Хорошо, тогда давай закроем эту тему.

— Сонора…

— Хватит, о’кей? Брось!

— А что ты сделаешь, если не брошу? Пристрелишь меня? Вот это было бы действительно

весело, крошка.

Сонора прикрыла глаза и сложила руки на груди.

— Интересно, что ты об этом думаешь, Сэм? Женщины постоянно живут под прессом мужского насилия, и такое положение считается нормальным. А если поменять и тех, и других местами? Тебе, наверное, не понравится?

— С этим ничего не поделаешь, Сонора. Но, прошу, не относи меня к категории скотов только потому, что я мужчина. Ты офицер полиции, ты на работе и должна действовать в соответствии с уставом.

— Ты уговорил меня, Сэм. Ненадолго, но уговорил.

— И все-таки, когда у тебя в следующий раз возникнет желание заковать мужиков в наручники и поджечь их, сообщи об этом, пожалуйста, мне.

— Если тебе кажется, что это смешно, то ты ошибаешься.

Глава 14

Было уже полчетвертого ночи, когда Сонора и Сэм добрались наконец до парковочной стоянки в деловой части города на Бродвее. Уличные фонари отбрасывали на мокрый от дождя тротуар размытые желтые блики. Некоторые из конторских зданий были тщательно освещены, но офисы их давно уже опустели.

Сев в свою машину, Сонора опустила боковое стекло.

— Домой, Сонора? — спросил Сэм, опершись о дверцу. — Больше не собираешься пускать в ход свой шестизарядник, чтобы избавить город от паразитов?

— Отправляюсь домой заниматься выпечкой — достаточно невинное занятие для полицейского, не так ли?

— А я попробую выкроить пару часиков для сна. Хотя все равно завтра придется встать пораньше. Постараюсь составить отчет. А у тебя, думаю, и так хватит забот.

— Спасибо, Сэм.

Это были их обычные отношения. Приступы болезни у дочери Сэма становились все более частыми, число убийств также увеличивалось. Когда у Анни случались очередные обострения болезни, Соноре то и дело приходилось прикрывать своего напарника, работая за двоих.

Прежде чем Сэм отошел от машины, Сонора схватила его за рукав.

— Ну, что еще?

— Я совсем забыла тебе сказать — совсем замоталась. На мой автоответчик пришло жуткое сообщение. Я имею в виду автоответчик моего рабочего телефона.

— Подобные сообщения я получаю каждый день, Сонора. И, как правило, от жены.

— Звонила женщина.

— Моя жена тоже женщина.

— Ладно, кончай дурачиться. Лучше выслушай. Она говорила недолго, но в ее речи опять проскользнули эти слова: «вы там».

Сэм задумался.

— Так думаешь, это была она? — спросил он через минуту.

— Думаю, да.

— И что же она тебе рассказала?

— Просто

поздоровалась, потом сказала, что я ни за что не угадаю, кто это говорит, и что перезвонит попозже.

Сэм вновь задумался:

— Интересно, почему она звонила именно тебе?

Сонора пожала плечами.

— Сонора, если это и в самом деле была она, то, значит, ей нравится бросать вызов. Похоже, она принадлежит к тому типу людей, которые любят играть в «кошки-мышки» с полицией.

— Может, она не совсем нормальная?

— Интересная мысль. Ты на всякий случай оглядывайся по сторонам, малышка.

Садясь в свой автомобиль, Сэм обернулся и помахал Соноре рукой. Сонора подняла голову и, посмотрев на пятый этаж темного кирпичного дома, поискала глазами освещенные окна родного отдела по расследованию убийств. Сквозь покоробленные и пожелтевшие от времени жалюзи пробивался яркий флуоресцентный свет. Несмотря на холодный вечер, окно в конторе было раскрыто настежь.

Она была рада отправиться наконец домой.

При подъеме на холм движок ее машины зашелся странными кашляющими звуками. Видно, уже недолго осталось этому автомобилю возить свою хозяйку по улицам Цинциннати.

Дождь прекратился, но валявшийся тут и там вдоль дороги мусор промок насквозь. Дождевые капли ярко сверкали на темном пластике, отражая разноцветные рекламные огни. Какая-то женщина, выглянувшая из окна двухэтажного дома, сдвинула помятые желтые шторы в одну сторону. Сонора успела разглядеть, что у нее были взлохмаченные светлые волосы и тяжелый взгляд. Держа в руках зажженную сигарету, женщина глядела на мокрую, замусоренную улицу.

В темноте Цинциннати производил воистину удручающее впечатление. Подняв боковые стекла, Сонора развернула автомобиль и направила его в сторону пригорода. Душа ее разрывалась между постылой полуказарменной жизнью и уютом домашнего очага. «Очаг, — пронеслось у нее в голове, — огонь в очаге, горящая машина. Марк Дэниелс, объятый пламенем, и Китон Дэниелс…»

Неожиданно раздался резкий автомобильный гудок, вернувший Сонору к реальности. Оказывается, задумавшись, она заехала на встречную полосу. Сонора быстро повернула вправо. Ее руки, лежавшие на руле, мелко дрожали. Она вновь опустила боковые стекла, глотнула студеного воздуха и, наклонившись к лобовому стеклу, снизила скорость.

Господи, как это просто — еще минуту назад ты управляла машиной и вдруг задремала! Может быть, то же самое случилось и с Заком? Интересно, проснулся ли он перед столкновением? Почувствовал ли боль?

При вскрытии в крови мужа не было обнаружено ни алкоголя, ни наркотиков. И чтобы быть уверенной в этом, Соноре даже не нужно было читать заключение судебно-медицинского эксперта. Зак заснул за рулем, потому что был крайне изнурен. Такая жизнь могла доконать какого угодно мужика — кормить жену, двоих детей, работать каждый день да еще содержать любовницу-блондинку.