Точка возгорания
Шрифт:
Сонора пожала плечами и посмотрела на отпечатки ног:
— Все возможно, Китон.
Он посмотрел на нее в упор:
— Ей не удастся заставить меня сбежать. Никогда! Я не оставлю своих ребят, не брошу работу и не изменю своего образа жизни.
— А они могут заставить тебя? Я имею в виду — уйти по собственному желанию.
Китон оглянулся и посмотрел на школу.
— Они могут действовать традиционным способом. Для начала понизят меня в должности. Но даже тогда они не смогут меня заставить. Если директор захочет добиться своего, он попытается опорочить меня, однако на это потребуется
Сонора кивнула:
— В школе прозвучал сигнал о появлении дыма в результате возгорания?
— Разумеется.
— А в твоем пригородном доме установлена сигнализация?
Он засунул руки в карманы.
— До прошлого вечера там стояло четыре датчика.
— У меня в доме их пять.
Китон озадаченно посмотрел на нее:
— В твоем доме?
— Я просто помешана на собственной безопасности. Ведь у меня двое детей, не забывай об этом. А вы уже поменяли замки, мистер Дэниелс?
— Мистер Дэниелс? А как насчет того, чтобы называть меня просто Китон?
— А как насчет замков? — повысила голос Сонора.
— Отрабатываешь на мне материнский тон, следователь? — усмехнулся Китон.
— Ты считаешь, что преступница, следящая за тобой, не представляет особой опасности только потому, что она женщина? Так?
— Думаю, я сумею с ней справиться.
— А вот твоему брату это не удалось.
Глава 32
На ходу отхлебывая из банки кока-колу, Сонора подошла к своему рабочему столу. На автоответчике нетерпеливо мигал сигнал сообщений. Наверняка это снова Чес — неизменный, всегда предсказуемый и вызывающий раздражение. Сонора дважды пыталась ему перезвонить, но оба раза его не оказалось дома.
Ей вспомнились телефонные звонки Зака в то время, когда он якобы работал до позднего вечера, и ее ответные звонки, убеждающие ее в обратном. «Так где же я, по-твоему, был, Сонора? — спрашивал он ее. — Давай оставим это…» Но все это было так давно!.. Сейчас подобные штучки с ней не проходят, потому что теперь ее это не колышет.
Тошнота сменилась болью в желудке — язва или что-то другое? Вчера она купила в аптеке препарат для определения беременности. Нервы ее были напряжены до предела.
Наклонившись к столу, Сонора нажала кнопку воспроизведения. Удивительно, но это был не Чес, а ее брат, Стюарт. В его голосе звучало раздражение:
— …что-то чудное творится с твоим телефоном. Такие звонки были и раньше? Эта женщина, которая поет, теперь звонит прямо сюда, в бар. В другое время я бы не обратил на это никакого внимания, но она совсем не умеет петь, да и потом блюз «Люби меня нежно» не относится к числу моих любимых произведений.
Сонора принялась грызть ноготь. Неужели эта поющая чудачка все та же Вспышка? Но зачем ей понадобилось звонить и петь? Вспышка преследует ее, это не подлежит сомнению. Возможно, она и сейчас ее разыскивает. С другой стороны, и без Вспышки хватает странных женщин, которые по тем или иным причинам могли позвонить Соноре. Но почему именно сейчас? При расследовании
Со стороны мужского туалета появился Сэм, поправляя на ходу ремень.
— К Моллитеру явилась та проститутка. Не хочешь послушать их беседу?
Сонора хмуро посмотрела на своего напарника:
— Мне надо сначала позвонить кое-куда.
— Опять детям? Пойдем сначала послушаем их, Сонора. Грубер и Моллитер уже беседуют с ней в комнате для допросов.
— Ты имеешь в виду комнату для собеседований?
— Я имею в виду свежего свидетеля. Грубер утверждает, что эта девица знает убийцу.
— Возблагодарим Бога за столь ценную свидетельницу!
— Крошка, не будь такой циничной. Твоя главная проблема состоит в том, что ты недолюбливаешь Моллитера. Ладно, пойдем.
Через стеклянную дверь они видели, что свидетельница была небольшого роста и худая, как вешалка. Она сидела на стуле как-то сбоку, подобрав ноги. Женщина курила, делая резкие, отрывистые затяжки. Было видно, как дрожат ее пальцы, держащие сигарету. Ее джинсы были искромсаны в клочья, из-под них выглядывали красные велосипедные шорты. Кроме того, на ней были перепачканные грязью ковбойские полусапожки из коричневой замши с кисточками на голенищах и рубашка из толстой ткани в красную и черную клетку. Глаза проститутки были подведены, а желтые торчащие во все стороны волосы жирно блестели.
Моллитер сидел перед своим древним диктофоном — настоящим темно-зеленым чудищем, занимавшим чуть ли не целый угол стола. В этот момент Грубер, буркнув что-то насчет кофе, вышел из комнаты. Сэм перехватил его в коридоре и спросил:
— Ну и что она говорит?
— Она говорит, что предпочитает черный кофе с шестью кусочками сахара, — хмыкнул Грубер и нацедил в пластиковый стакан горячего кофе.
Сонора кивнула:
— Да, это должно ей помочь, а то уж больно ее колотит. Хотя, боюсь, ей сейчас нужно что-нибудь покрепче, нежели кофе с сахаром.
Грубер пожал плечами:
— Уж такая у нее профессия, к тому же она — белая, так что здесь нет ничего удивительного, ты понимаешь меня? Естественно, сталкиваясь со злом, она чувствует себя не лучше, чем любой из нас…
— Что же ей известно об убийце?
— У нее есть подруга по имени Шонелл, которая любит заниматься этим в наручниках. Как раз сейчас она рассказывает об этом Моллитеру. Кстати, мне лучше вернуться туда, пока он окончательно не разозлился.
— А внешность этой подруги имеет что-нибудь общее с нашим портретом?
— Не думаю. Она выше ростом, другого телосложения, а выговор у нее, как у выходцев из Северной Каролины.
— Интересно, каким ветром эту Шонелл занесло в Цинциннати? — удивился Сэм.
Сонора отбросила волосы с глаз.
— Может быть, она страстная поклонница нашей футбольной команды «Бенгальские огни»?
Скрестив руки на груди, Грубер криво улыбнулся:
— Ты почти угадала. Действительно, что-то связанное с огнем. Не пойман — не вор, сама знаешь. Похоже, эту Шонелл заподозрили и попытались обвинить в поджогах. Тогда она и решила слинять оттуда, а потом оказалась в Цинциннати.