Точно по расписанию
Шрифт:
Какая Ксюша красивая. Золотистые волосы — все же ужасно жаль, что она подстриглась! Взгляд из-под длиннющих ресниц. Губы сейчас крупные и яркие — а обычно Ксюша их любит сжимать в узкую линию. А если опуститься взглядом ниже…
Груди идеальные и неожиданно крупные соски — светло-розовые. Талия тонкая-тонкая, ноги длинные, между ними… гладенько все. Тимофей тяжело сглотнул и все-таки смог поднять взгляд к ее лицу.
И это все… мое?! Никто раньше не…?! Пи*дец…
— Почему ты молчишь? — раздался тихий голос Ксюши. — Ты… Тимофей?!
Он словно в замедленной съемке
— Ты не думай, — услышал он вдруг ее шепот. — Я понимаю, что в этом нет ничего такого особенного. И знаю, как это все будет происходить. Просто… Просто думала, что тебе надо об этом знать. Чтобы… — она перевела дыхание. А Тим ей договорить не дал. Ему не нравилось то, что Ксюша говорила. Как это — «нет ничего такого особенного»?!
И он закрыл ей рот поцелуем.
Он не знал, не помнил, как целовал Ксюшу до этого. Может, неуверенно или, наоборот, слишком взасос. Он знал, как целовал ее сейчас. Так, будто этим поцелуем что-то скреплял. Или, наоборот, начинал что-то новое. В общем, это был совершенно особый поцелуй. И все-таки последним, что он помнил отчетливо.
Он помнил еще только, как твердил себе, что должен не сделать ей слишком больно. Помнил, что она должна быть достаточно готова. Помнил вязкую влагу на своих пальцах и ее тихий всхлип. Помнил ощущение упругой преграды, резкий рывок бедрами, как крупно вздрогнула Ксюша. Помнил, как замер. И ее тихое: «Норм» на ухо.
Это «Норм» он запомнил последним и надолго. А потом его сорвало совсем.
***
— Это жаккард?
— Что?
— Шторы жаккардовые?
Тимофей повернул голову и посмотрел на серые шторы на окне. Она сейчас серьезно?! Тим перевел взгляд на Ксюшу. Она закуталась в одеяло и смотрела на него спокойно. Глаза у нее были серые-серые.
— Я не знаю, — наконец пожал плечами Тимофей и снова посмотрел на шторы. Надо бы у нее спросить, наверное. Как она себя чувствует. И не было ли ей очень больно. И… Он не знал, что делать и о чем говорить с девушками после их первого раза. Над ним, например, после первого раза ржали. Так что лучше уж… про жаккард.
— Ясно. Ну вот. Теперь можно и не жениться.
Переход был очень резкий. Тим снова повернул голову и посмотрел на Ксюшу. И что-то было в ее взгляде… в голосе…. В том, как сжались пальцы на одеяле… Что Тим смел это одеяло с Ксюши — она успела только пискнуть — и снова сгреб обеими руками.
— Только не говори, что передумала. Ксюш… Выходи за меня… Пожалуйста…
— Зачем? — очень тихо спросила она.
— Потому что я люблю тебя.
— Правда? — еще тише спросила Ксюша. Лицо она прятала ему в шею. И от этого Тим ощущал какую-то отчаянную решимость камикадзе.
— Правда.
— Давно?
— Давно. С первого курса. С первой лекции. А ты? Ты любишь меня, Ксюш?
В тот
Ксюша подняла к нему лицо, и Тимофей стал расплываться. От того, какая она красивая сейчас. От того, что она с ним, обнаженная, в его руках. От того, что между ними только что было. От того, что она ему отдала свою девственность. От того, что ее пальцы скользят по его лицу.
— Ты такой смешной… — а потом Ксюша закинула руки ему на шею и прижалась. — Но мне хорошо с тобой.
Ее слова Тимофея огорошили. Но так уж устроена молодость, что она легко переключается. И если в твоих руках красивая обнаженная девушка, по которой ты сохнешь несколько лет… когда она обнимает тебя… а ты сам просто сходишь с ума от желания опрокинуть ее на постель и повторить, повторить… то кажется уже не слишком важным, что ты не услышал ответное: «Я тебя люблю». В этот момент тебе хватает «Мне с тобой хорошо». И с самонадеянностью юности ты уверен, что это просто временная неувязка. И все у тебя будет.
У Тимофея случилось это «все будет». Правда, не совсем все. И не совсем то. Но тогда ему казалось, что у него есть все, что ему надо. Ксюша согласилась стать его женой. Родители были в легком шоке, но быстро смирились. В конце концов, дети почти взрослые, последний курс. Поставили единственное условие — свадьба после защиты диплома.
И была свадьба. Прилетели с самого Дальнего Востока родители Ксюши, очень приятные люди. Они быстро поладили с родителями Тимофея. Правда, того же нельзя было сказать про Ксюшу и родителей Тима. Ксюша общалась с ними чопорно и явно держала на расстоянии, но Тимофей тогда решил, что это от волнения. Ну и вообще характер у Ксюши такой. Острый. Его это совершенно не смущало, ему это, наоборот, нравилось.
Тогда Тим не знал, как сильно он обрежется о ее характер.
Он не мог теперь вспомнить, когда произошел этот переход. От ощущения: «У нас все нормально, у нас все как у всех» до «Это какой-то пи*дец». Поначалу фокус внимания был сосредоточен на другом. Они поженились с Ксюшей. Он стал жить с любимой девушкой, которая теперь его законная жена. Это же совсем другой этап в жизни. Плюс окончание университета, и работа теперь уже не по совместительству с учебой, а по-взрослому. И задачи взрослые. Работать, обустраивать совместный дом и быт, строить карьеру.
И все это они делали — с большим энтузиазмом и оба. У обоих востребованная специальность, Тим ушел в разработку, Ксюша в продакшн. И у него, и у нее карьеры идут в гору, куплена квартира, машина, отстроен быт.
И все это не то. То, про что Тимофей самонадеянно думал, что оно как-то само собой решится — ни хрена оно не решилось. На что он тогда рассчитывал, о чем думал? Что если Ксюша согласилась стать его женой, значит, у нее есть чувства к нему, и она их просто еще не осознала? Что если они будут жить вместе, то все произойдет само собой? Что любовь обладает свойством индукции, и даже если Ксюша не любит его, то обязательно полюбит, если они будут жить вместе и она будет чувствовать каждый день, как он ее любит? О чем бы он ни думал, это все не сработало.