Только одна ночь. Ошибка прокурора
Шрифт:
– Да она и не нужна, – отмахиваюсь я. – А вообще, ты мне список напиши, что надо. Я в Агдальске куплю. Или вместе сгоняем. Тут двести километров всего. Но областной центр. Там магазины лучше, – объясняю поспешно.
– А-а, хорошо, – медленно и верно сдается Лара. – Для малыша надо… Я отложила деньги.
«Ну смешная, ей-богу!» – стараюсь скрыть улыбку. И приобняв за плечи, прошу.
– Собираемся, Ларочка. Сейчас важно Гену отпустить.
– Да, да, конечно, – охает она. Но, видимо, еще до конца в себя не пришла. Двигается как сомнамбула. Собирает
– Ноут тебе зачем? Завтра заберем, – приподнимаю бровь. Мимоходом ловлю собакена, решившего спрятаться под диван. Пристегиваю поводок.
– От меня не уйдешь, – выговариваю огрызающемуся Чапе. Впрочем, Ларису Дмитриевну это тоже касается.
– Я работаю. Заказчики за сутки с ума сойдут, – поясняет она торопливо.
– Тогда вперед, – решаю, забирая у нее сумки. – Чапу держи, – специально называю собаку новым именем. Пусть привыкает. Мой бывший тезка тоже.
Глава 14
Глава 14
– Входи, детка, – открывает кованую калитку Сарычев. Пропускает меня вперед, а сам забирает у водителя мою сумку и ноутбук.
Прижав к себе трясущегося от страха щенка, делаю шаг внутрь. И сама не лучше, только вида не подаю.
– Здесь комфортная обстановочка. Тебе понравится. И с ребенком будет управляться легче, – басит сзади Феликс. Ставит мои сумки и свой портфель на крыльцо. Включает освещение. Уютный двор, вымощенный узорчатой тротуарной плиткой, заливается мягким светом.
– Красиво, – выдыхаю восхищенно и кручу головой по сторонам.
Около гаража стоит тот самый серебристый внедорожник, который я видела возле торгового центра.
«Это что же получается? Феликс знаком с идеальной семьей?» – размышляю, цепляясь взглядом за кусты роз и качели.
– Такие дома только в кино показывают, – задрав голову, рассматриваю фасад дома, украшенный лепниной. По углу, рядом с водосточной трубой, вьется виноград. А на крыше примостился флюгер с петушком.
– Пойдем, я тебе все покажу, – берет меня за руку Феликс. – А ты, Чапа, иди сюда, – мягко забирает у меня собаку. – А то дернешься, Лару напугаешь, и потом получишь по попе.
– Что? – поднимаю глаза в ужасе. Сарычев – наглый тип. Уже моего пса присвоил, переименовал и грозит наказать.
– Это я так… для острастки, – поясняет поспешно Феликс. Но у меня почему-то в одночасье портится настроение.
«Сначала собаку замордует, а потом и меня», – проскакивает в голове ужасающая догадка. Надо возмутиться, сказать, что устала. Но послушно иду рядом. И сама себя ругаю. Ни гордости, ни характера. Мямля самая настоящая. Велено идти рядом, я и иду.
И ойкаю как дурочка, когда перед нами на дорожке загораются большие круглые шары. Освещают темные деревья, беседку и качели. А дальше небольшой забор, а за ним мостки.
«Всего лишь датчики движения, а ты от изумления рот раскрыла!» - ругаю саму себя.
– Вот, гляди, Лара, – машет рукой Феликс. – Наш собственный пирс. Лодку, говорят, еще надо. Но мне пока
– Тогда не покупайте, – пожимаю плечами. Вдыхаю свежий воздух и улыбаюсь безотчетно. Нравится мне здесь. Даже Феликс дома мягче кажется. Будто сбросил начальственную шкурку и поменял маску на добродушного усталого парня.
Но он действительно устал на работе. Еще и со мной нянчился. Домой к себе привез не раздумывая. И дом красивый. Только чужой для меня. И Сарычев – посторонний. Я на Розе встречалась с совершенно другим человеком.
– Пойдем в дом, ты замерзла, – решает Сарычев. Легонько касается моего предплечья, возвращая в действительность. Все такой же начальник. Вот как с таким жить?
«Погоди, – останавливаю себя. – С какой стати жить вместе? Замуж от тебя не звал. В любви не признавался. Да и нет ее, никакой любви. Общий ребенок, и все. Больше нас ничего не связывает».
– Я бы еще погуляла, – вдыхаю теплый вечерний воздух. – Так хорошо на улице. Даже заходить не хочется. А вы…
– Можно тебя попросить об одном одолжении, малыш? – хмурится Феликс. Придерживает под животик пса, болтающегося у него на руке. И смотрит на меня внимательно.
– Что? – поднимаю глаза. И даже представить не могу, о чем меня может попросить Сарычев. Он же ничего никогда не спрашивает. Просто приходит и берет все, что вздумается.
– Ты могла бы называть меня по имени, Лара? И на ты. Мы с тобой вроде были в близких отношениях. И ребенок скоро родится… Напрягает, когда выкаешь.
– Попробую, – киваю я и запинаюсь.
С Игорем я общалась запросто, а вот с Феликсом не могу. Хотя человек тот же самый. Но у меня как барьер. Тот был веселый и простой, а этот серьезный, в погонах. И кабинет с секретарем. И часы приема. И машина служебная. А главное, взгляд. Строгий и властный, как у любого важного чиновника.
Мне проще на вы называть и держаться в сторонке.
– Лара, – отвлекает меня от размышлений Феликс. Аккуратно приобнимает за плечи одной рукой, притягивает к себе.
Хочет обнять другой, инстинктивно опуская руку. И моя карманная собака не упускает случая сбежать. Спрыгивает вниз и весело трусит по дорожке.
– Чапа, – окликает непослушного йорка Сарычев. – Сейчас же вернись.
– Феликс, ко мне! Я кому сказала! – выкрикиваю на автомате.
Пес останавливается, смотрит на нас внимательно. Даже голову наклоняет в бок, словно играя. Дескать, вы определитесь, Чапа я или Феликс. Отвлекается на соседскую кошку и стремительно, будто торпеда, несется в кусты.
– О господи! – только успеваю выдохнуть я. – Феликс, фу!
– Чапа, догоню – убью, – рычит Сарычев и несется следом за псом.
Оба скрываются из вида, а я опускаюсь без сил на лавочку, стоящую под оплетенным розами навесом. Вытягиваю ноги и жду обратно своих Феликсов.
– Нам бегать нельзя, – облокотившись на спинку, глажу выпирающийся бочок. – Вот встретимся мы с тобой… подрастешь… А потом наперегонки будем носиться.
От реки доносятся голоса «Лови! Лови его!» и слышно, как скулит мой пес.