Только одна ночь. Ошибка прокурора
Шрифт:
– Анечка…девочка моя… - хочу дотронуться до волос. Но рука так и зависает в воздухе. Любимая, вздрогнув, делает шаг в сторону.
– Кто вы? – смотрит враждебно и настороженно. Прижимает сына к груди. Нашего с ней сына! Испуганный голос серпом режет нервы. Будто я могу навредить ей и собственному ребенку.
– Я – Богдан… Мы с тобой… - пытаюсь подобрать слова.
– Простите… Вы обознались, - смотрит она сквозь меня. Вернуть любой ценой - история Вити Торганова и Лизы Столетовой
https:// /ru/reader/vernut-lyuboi-cenoi-b421501?c=4671234p=1
–
– Мальчик мой хороший, - порывисто прижимаю сына к себе. И не могу отпустить. Никогда. Никому его не отдам.
– Собирайся, Лиза. Мы уезжаем, - велю его матери.
– Витя, погоди… - Нет, милая, - отрезаю коротко. – Я три года ждал. Достаточно. У тебя пять минут на сборы.
– А если… - Уедем без тебя. От автора: Это история Вити Торганова. Сюжет самостоятельный
Глава 15
Глава 15
– Ты, наверное, проголодалась, – снова решает за меня Феликс, как только идеальный отец семейства уходит к себе.
– Нет, ничего не хочу, – мотаю головой. – А этого грязнулю надо искупать, – киваю на йорка. Феликсом его назвать язык не поворачивается, а Чапа слух режет, как наждаком по стеклу.
– Да, ты права, – кивает Сарычев и вместе с моим псом направляется в ванную.
Ставит его в душевую кабину. Включает душ. А бедный мой Фиксик съеживается от страха.
– Погоди. Он боится! – вскрикиваю, бросаясь к собаке. Под сильными струями воды вытаскиваю бедного пса и прижимаю к себе трясущееся тельце. – Все хорошо, миленький. Все хорошо.
Мокрый йорк распластывается у меня по груди. И я только сейчас понимаю, какую глупость сотворила.
Мельком оглядываю себя в зеркале. Сквозь тонкую ткань на груди моментально проступает кружевное белье. А потом, словно переводные картинки, проявляются темные соски и грудь.
И вся спина мокрая. Красота!
Прижимаю к себе собаку и даже боюсь посмотреть на Феликса. Он сейчас точно какую-нибудь шуточку отколет.
Типа «Раздевайся, Лара. Я и так все видел!».
Глупые мысли вгоняют в жар. Даже провалиться на месте хочется или очутиться в своей квартире. Отмотать время назад. Не ходить ни к какому прокурору. А просто нанять машину и рабочих. Заплатить денег и все вывезти.
«Интересно, почему я раньше не догадалась», – с горечью прикусываю губу.
– Тебе надо переодеться, – выдыхая, решает Феликс. – Давай принесу твою сумку. Ты же взяла еще одежду?
– Да, конечно. Потом. А то опять вся мокрая буду, - мотаю головой.
–
И я запоздало спохватываюсь. От двусмысленной фразы мгновенно бросает в жар, а ноги становятся ватными.
«Думай, прежде чем говорить, - в который раз прошу себя. – Опять глупость сморозила на потеху Сарычеву. А он как коршун, все подмечает!»
– Тогда быстро моем это мелкого придурка. Ты переодеваешься, а я накрываю на стол. Договорились? – решает Феликс.
– Ага, – шепчу еле слышно. Опускаю Фиксика в раковину, похожую на большую ладью, и нерешительно смотрю на выставленные на мраморной полке флакончики и баночки. У меня их раз в десять меньше.
– Давай я его намылю, – выступает вперед Феликс. Надавливает на носик красивого фарфорового флакона. – Это жидкое мыло, – объясняет мне. – Рядом – гель для бритья. Но Чапе он пока без надобности…
– Не называй его Чапой, пожалуйста, – прошу, повторяя каждое движение за Феликсом. Набираю в ладошку мыло, мою собаку.
А бедный мой йорк, прижав уши, сидит в раковине и скулит тихонечко.
– Не бойся, Фиксик, – прошу, гладя по мокрой шерстке. Собака поднимает на меня темные глаза, похожие на вишни. Вздыхает жалобно.
– Чапа, не дрейфь, все хорошо, – трет по мохнатому хребту Феликс. И я его прибить готова за дурацкую самодеятельность. Собака моя. Пусть не примазывается.
– Чем бы его вытереть? – оглядываюсь по сторонам. Надо было, конечно, заранее обо всем подумать. Но Феликс мне не оставил выбора.
– Вот, давай сюда! – стягивает он с крючка белоснежное махровое полотенце.
– Ой, ты что? Оно не подходит! – мотаю головой. В моем мире собаку точно вытирают чем-то попроще.
– А что не так? – изумленно смотрит на меня Феликс. – Я им пользовался пару раз. Надеюсь, мои тараканы к Чапе не перебегут и на здоровье нашего йорка это никак не отразится.
И не смотря на мои возражения, заворачивает собаку в новое полотенце.
– Будет Чапино, – поясняет без тени смущения.
«Ладно», – пожимаю плечами. И заметив жадный взгляд Сарычева, вспоминаю о мокром платье. Стою тут, свечу бельем!
– Иди ко мне, Фиксик, – забираю собаку из рук обалдевшего Феликса. – Я его пока вытру, – объясняю поспешно.
– А-а, да-а, – будто очнувшись, хрипло тянет Сарычев. Быстро выходит из ванной, давая мне несколько минут передышки.
И возвращается с моей сумкой. Ставит ее на маленький велюровый пуфик, деловито забирает у меня собаку.
– Пойдем, Чапенция, Лара пока переоденется, – и выходит за дверь.
– Чапа мне не нравится! – кричу вдогонку.
– А он тебя любит, – пожимает плечами Сарычев и добавляет, ухмыляясь. – Не говори так, у собаки будет психологическая травма.