Только свои
Шрифт:
– Может, когда-нибудь встретимся? Хочу проверить, похож ты на твоего отца или нет.
Если бы она сказала мне это вчера или сегодня днем, я был бы самым счастливым человеком в Лондоне. А теперь… Я посмотрел на мой пиджак и твердо произнес:
– Никогда. Никогда в жизни.
– Правильно, – вдруг кивнула она. – Это я чушь несу. Извини. Ты у нас мальчик хороший, не будем тебя портить.
Елена пошла к лестнице. Я подошел к дверям кабинета, чтобы посмотреть, как она будет подниматься. Я боялся, что она может оступиться и упасть. Мне не нравилось ее состояние. Если бы я только мог предположить, что случится в следующую минуту!
Лена оглянулась, помахала мне пальцами правой руки. Взмах получился какой-то странный, словно прощальный. Потом она пошатнулась и чуть не упала. Я уже хотел броситься к ней, но она выпрямилась и громко объявила:
– Все
Я увидел в последний момент какой-то блеск на ее лице. Только потом я осознал, что это был блик пистолета, который держал в руках убийца. Свет от лампы отразился на пистолете. Она увидела своего убийцу и узнала его. Даже улыбнулась. У нее было странное выражение лица. И в этот момент раздался выстрел. Я стоял и видел только Лену. Она пошатнулась, хотела схватиться за перила, но не удержалась и полетела вниз. Я бросился к ней. Она лежала у подножия лестницы вся в крови и что-то пыталась мне сказать. Я поднял ей голову, но было уже поздно. Рана была ужасной. Елена умерла у меня на руках после мгновенной судороги. У нее разгладилось лицо, она дернулась, и всё…
Я поднял голову. На лестнице лежал пистолет. Дымящийся пистолет моего отца. Кто-то выстрелил в Лену и бросил оружие на пол. Мне было даже страшно подумать, кто это мог быть.
Глава 17
Выстрел услышали все. Но сначала Лена умерла у меня на руках. И я увидел дымящийся пистолет. Было ясно, что выстрелил в Лену кто-то из обитателей второго этажа. Там в этот момент находились только два человека: моя мать и муж Лены. Больше никого там не было. Я увидел, как они вышли на площадку, как поспешили ко мне. У матери было какое-то непонятное выражение лица. Словно она знала, что могло произойти что-то похожее. На Салиме Мухтарове вообще не было лица. Сбегая вниз, он чуть не упал. А увидев убитую жену, побледнел, дернулся, вздрогнул, оглядываясь по сторонам. Нет, он не плакал, не рвал на себе редкие волосы, не кричал. Опустившись на колени, он трогал жену, словно не мог поверить в случившееся. Оставив их, я побежал наверх. Нельзя было упускать время, убийца мог воспользоваться суматохой и сбежать. Я бросился к дверям первой пустующей спальни. Открыл ее, влетел в комнату, затем в ванную, заглянул в шкаф. При этом входную дверь в комнату я оставил открытой, чтобы иметь возможность увидеть любого, кто пробежит по коридору. Здесь никого не было. Затем я вошел во вторую комнату, которую занимали супруги Мухтаровы, или я уже должен говорить вдовец Мухтаров?
Там я тоже внимательно осмотрел комнату, ванную и заглянул в шкаф. Хотя кто мог оказаться в этой комнате, если в момент убийства в ней находился сам Салим Мухтаров?
После этого я поспешил в угловую, самую большую спальню, которую занимали мои родители. Войдя туда, я остолбенел. На столике лежала коробка из-под пистолета. Неужели в доме было два оружия? Нет, коробка была открыта, сразу было видно, что она даже не плотно закрыта. Я подошел, достал носовой платок и приоткрыл коробку. Самого оружия в ней не было, оно выстрелило в Лену Сушко несколько минут назад. Я посмотрел в сторону ванной комнаты. Как странно и страшно! Лишь несколько часов назад здесь занимались сексом мой отец и его любовница. Теперь обоих нет в живых. И приоткрытая коробка. Если никто сюда не входил, то получается, что именно моя мать открыла ее, взяла оружие и расправилась с Леной. То есть сначала со своим мужем, а потом с его любовницей. Мотив у нее более чем уважительный. Я заглянул в ванную комнату, осмотрел шкаф и вышел в коридор. Сверху уже успели спуститься все трое: Тудор, Гулсум и Рахима. Кажется, Рахима закричала, увидев погибшую Лену.
Гулсум бросилась осматривать рану, но даже я, не будучи врачом, понимал, что несчастная уже умерла и никто не сможет ей помочь. Эта троица, спустившаяся с третьего этажа, не сразу сообразила, что именно произошло. Гулсум даже почему-то решила, что это Лена сначала убила нашего отца, а потом застрелилась. Тудор обошел лежавшее на полу оружие, чтобы не дотрагиваться до него. Рахима спустилась чуть ниже, села на ступеньку и принялась громко плакать.
Я решил, что успокою мою супругу позже, и пошел наверх. Там очень внимательно осмотрел все три комнаты, все ванные, все шкафы. Даже окна. Ничего подозрительного не обнаружил. В доме никого из посторонних не было, в этом я убедился. Значит, остались двое подозреваемых – моя мать и Салим Мухтаров. Кто из них, движимый
И почему я решил, что стрелял кто-то из находящихся на втором этаже? А если с третьего? И затем просто бросил оружие вниз? Такой вариант тоже не стоило исключать. Но тогда кто? На втором этаже у мужа Лены и моей матери могли быть очень веские причины для убийства. На третьем я таких людей не видел. Да, Рахиме и Гулсум одинаково не нравилась погибшая, но это еще не причина, чтобы решиться на преступление, которое может быть разоблачено и за которое придется ответить. Впрочем, как и за яд, подсыпанный в коньяк моего отца. Но если раньше я не сомневался, кто именно положил яд, то теперь мог с такой же уверенностью сказать, что это могла быть и женщина.
Я смотрел на всех пятерых и не знал, кого подозревать. Рядом находились мои самые близкие люди. И единственный человек, который мог вызвать подозрение, – Салим Мухтаров. Но у него тоже было большое горе. Если преступник не он, то у этого человека сегодня убили жену и близкого друга. Не трудно представить, как ему могло быть тяжело. Но с другой стороны, я с трудом сдерживал желание, чтобы не вцепиться в него. К сожалению, я не видел убийцы. Я стоял так, что мог увидеть только Елену, поднимавшуюся по лестнице. А вот она обернулась и увидела своего убийцу. Я нахмурился. Какое у нее в этот момент было лицо? Я попытался вспомнить выражение ее лица. Испуг? Нет, это был скорее не испуг. Презрение? Тоже не похоже. Удивление? Да. Это было скорее удивление. Она повернулась и удивилась, увидев того, кто собрался выстрелить. Я точно помнил выражение ее лица, она чуть подняла брови, как будто хотела что-то спросить. И улыбнулась. Почему она улыбнулась? Увидела знакомое лицо? Что-то хотела спросить? Может, хотела спросить, а мне показалось, что она улыбается? Возможно, так и было. Это была не улыбка. Она удивилась и попыталась задать какой-то вопрос.
– Она умерла, – сообщила Гулсум, поднимаясь с пола. Платье ее было перепачкано кровью.
Мы стояли рядом потрясенные. Я снова посмотрел на всех пятерых. Пять человек, среди которых – убийца. Или шесть вместе со мной? Если полиция не приедет в ближайшее время, то мы все поубиваем друг друга, как у Агаты Кристи в романе про десять негритят. Когда я учился в институте, мне давали эту книгу. Но тогда я ее не дочитал до конца. Зато фильм посмотрел. Классный такой фильм с участием известных актеров. Кажется, Зельдин играл в нем судью. Такого безумного маньяка-судью, приговорившего всех приехавших в замок к смертной казни. Неужели и здесь какой-то маньяк решил также позабавиться, устроив нам повторение этой истории? Но тогда получается, что мы все обречены. Моя мать, жена, сестра, ее муж. Нет, этого я не мог допустить. Я поднял голову и посмотрел на оружие. Одновременно со мной на него посмотрел и Салим Мухтаров.
– Ее застрелили из пистолета вашего отца, – хрипло констатировал он. Затем повернул голову и посмотрел на мою мать. – Он был у вас в комнате, Машпура. Кто мог его взять?
– Не знаю, – почти безучастно ответила мать. – Мне было не до этого. Или вы думаете, что я должна была проверять разные коробки?
Мухтаров снова глянул на оружие. Тудор тоже уставился на него. Я начал понимать, что нельзя оставлять заряженный пистолет на полу. Даже рискуя огорчить полицейских, которым нужно, чтобы оружие лежало на том самом месте, куда его бросил преступник. Тогда я принял решение. В конце концов, теперь, когда не стало отца, старшим в семье остался именно я. И учитывая, что я был внизу в момент убийства, у меня единственного есть абсолютное алиби. Хотя как сказать. Елена могла повернуться ко мне, а я в нее выстрелить. А потом забросить пистолет наверх. Такое тоже возможно. Но я точно знал, что не стрелял в нее.
Я достал носовой платок и поднялся наверх. Все смотрели на меня. Я поднял оружие и понес его вниз.
– Что ты делаешь? – крикнула Рахима. – На нем могут быть отпечатки пальцев убийцы. Зачем ты трогаешь пистолет?
– Не нужно оставлять его на лестнице, – твердо произнес я.
Пройдя в гостиную, я открыл сервант, положил в него оружие вместе с моим носовым платком, затем закрыл дверцу серванта на ключ, а ключ отпустил в карман. Все остальные внимательно следили за моими действиями. Мухтаров и Гулсум испачкали свою одежду.