Только ты (Колорадо - 3)
Шрифт:
— Угу. Но целилась в меня. Для этого ты и повернулась. Ты боялась, что я отправлюсь в погоню и отберу выигрыш…
— Нет! Все было не так. Я…
— Сдавай партию, — резко сказал Рено. — Ты испытываешь мое терпение.
— Но почему ты мне не веришь?
— Потому что человек, который верит лгунье, шулерше и девчонке из салуна, гораздо глупее Рено Морана.
Его пальцы снова обхватили круглое бедро Евы. И снова она не смогла оттолкнуть его.
— Я не лгунья! — проговорила она горячо. — Но я была рабыней, у меня не
Голос Евы дрожал от гнева, она продолжила, не позволив Рено перебить себя.
— Но ты веришь только худшему во мне, — сказала она, — ты не даешь себе труда увидеть иное… И я очень сожалею, что не позволила Стимеру выстрелить тебе в спину!
От удивления Рено на момент ослабил давление на девичье бедро. Дрожащими руками Ева быстро обмотала вокруг себя одеяло, полностью прикрыв свое тело. Румянец гнева и унижения горел на ее щеках..
Рено подумал о том, чтобы сдернуть одеяло с Евы. Ему понравилось любоваться девичьими округлыми формами и бархатными тенями, просвечивающими из-под тонкой ткани лифчика и панталон. Ее гнев удивил и заинтриговал его. Женщины, уличенные во лжи, обычно становятся мягкими и осторожными и стараются внести коррективы в свою версию.
Но не эта девушка, которая называла себя Вечерняя Звезда. Что-то неуловимо таинственное было в ее глазах.
Рено вынужден был признать, что, сколько бы он ни говорил худого о Еве, у нее были отвага и характер. Он ценил это в мужчинах, женщинах и лошадях.
— Не пори горячку, — сказал, растягивая слова, Рено. — Я могу сейчас подняться и уехать отсюда, оставив тебя Слейтеру.
Ева постаралась не выказать страха, который внезапно пронизал ее при мысли о Джерико Слейтере.
— Очень жаль, что ты и его не застрелил, — прошептала она.
Рено услышал. У него были не только проворные руки, но и тонкий слух.
— Я не наемный убийца.
Она осторожно прищурила глаза, уловив резкость его тона.
— Я знаю.
Его холодные глаза довольно долго изучали ее, затем он кивнул головой.
— Хорошенько запомни это, — сказал он резко. — И не делай из меня больше исполнителя своих замыслов.
Она кивнула.
Рено поднялся на ноги, сделав это неторопливо и элегантно, и в этом движении было что-то кошачье, хотя он уверял, что на кошку похожа Ева.
— Одевайся, — приказал он. — Мы можем поговорить о прииске Лайэнов, пока ты будешь готовить завтрак.
Рено помолчал.
— Ты ведь умеешь готовить, я надеюсь?
— Конечно, любая девушка это умеет.
Рено улыбнулся, вспомнив огненноволосую британскую аристократку, которая не могла даже вскипятить воды, когда вышла замуж за Вулфа Лоунтри.
— Не любая, — возразил Рено.
Его довольная улыбка заинтриговала Еву. Это казалось невероятным, как жаркий день зимой.
— Кто она была? — спросила Ева.
— Кто?
— Девушка, которая не умела готовить.
— Британская
Ева сказала себе, что зародившееся в ней чувство не могло быть ревностью.
— И что же случилось? — осведомилась она небрежно.
— Что ты имеешь в виду?
— Если она такая привлекательная, почему же ты не женился на ней?
Рено распрямился и посмотрел на Еву с высоты своего огромного роста.
Она не отодвинулась ни на шаг. Она просто стояла и ждала ответа на свой вопрос, как будто не было никакой разницы ни в росте, ни в силе между ней и мужчиной, который мог бы сломать ее, как сухой прутик.
Этим качеством Ева напоминала ему Джессику и Виллоу. Признав это, он нахмурился. Ни Джессика, ни Виллоу не относились к числу тех, кто мог обманывать, воровать и играть в карты в салуне.
— Или прелестная аристократка отвергла громилу с ружьем? — проявила настойчивость Ева.
— Я не громила. Я золотоискатель. Но Джесси отказала мне не по этой причине.
— Она предпочитает джентльменов? — предположила Ева.
Скрывая раздражение, Рено взял шляпу и натянул ее на непослушные черные волосы.
— Я тоже джентльмен.
Ева перевела взгляд с тульи черной шляпы Рено на поношенную кожаную куртку. Черные брюки тоже знавали лучшие времена. Как и ботинки. На них были латунные кавалерийские шпоры. Металл так давно не полировали, что на нем не было даже признаков блеска.
У Рено ничто не блестело и не сверкало, в том числе и шестизарядный револьвер. Кобура была промаслена для дела, а не для вида. Пули, однако, были абсолютно чистыми.
Словом, внешне Рено мало походил на изысканного джентльмена. Его скорее можно было принять за авантюриста, за человека тени, а не света.
Исключение составляли его глаза. Они были необыкновенно живые, цвета листьев в начале весны, ясные и красивые, и сверкали, словно самоцветы, на его загорелом лице.
Но нужно было находиться рядом с Рено, чтобы увидеть свет в его глазах. Ева сомневалась в том, что многие оказывались в подобной близости.
Или чтобы хотели этого.
— Джесси вышла замуж за одного из моих лучших друзей, — сказал Рено откровенно. — Иначе я был бы счастлив поухаживать за ней.
«Поухаживать ".
Ева бросила взгляд на скомканный матрас, где она впервые почувствовала вкус страсти.
— Ты это так называешь? — спросила она сухо.
— Ухаживают за женщиной, которую хотят видеть своей женой. А это… — Рено указал пальцем на матрас, — была легкая забава перед завтраком с девочкой из салуна.
Кровь отхлынула от лица Евы. Она не могла придумать никаких иных слов, кроме тех, по которым Рено составил бы о ней даже худшее мнение, чем сейчас. Молча она повернулась к сумкам, выхватила рубашку и джинсы и двинулась прочь.