Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

Айрапетян Вардан

г723: Двойственность иного.

Иное — новое, младшее, последнее по времени, но первое по важности, главное, как третий брат в сказках, а мифотворческое сознание, для которого главное есть старшее, первое по времени, начинает с конца-иного и производит из него всё; это и есть „историческая инверсия“ [67] . В сказке НРС . 217 у мужиков главный-старший брат „ребенок малый — как бы трехлеток“, так и натуральный ряд начинают с нечисла — с единицы или нуля, выражающего ту же идею иного отрицательно. Крайности, начало и конец ряда сходятся в ином (хотя бы по Николаю Кузанскому и Паскалю — Об ученом незнании . 1.4; Мысли, 199/72). конеци начало,кстати, родственные слова, а середина ряда это всё, обобщаемое в одно. Иное не только само двойственно, оно источник двойственности, с переменой плюса на минус и наоборот, противоположных ему всего и каждого. Иному очень подходит двусмысленное слово благой„добрый, путный, хороший“, но и „злой, дурной, плохой“, ср. блажной„глупый, шальной, беспокойный“, блаженный„уродливый, юродивый“ ( СВРЯ . ст. Благийи Блажь; СРНГ 2, с. 306 сл.»311 сл. и 310), вероятно того же корня слова с архаичной идеей роста болозень«мозоль» и бл'aзень«малый и глупый» и древнеинд. br'ahman.см.

В. Топоров. Брахм ., с. 29–34. не так О. Трубачев в ЭССЯ 2. с. 106. Другое название двойственного иного— лихой.«слово двусмысленное как благой». заметил Даль ( СВРЯ , ср. СРНГ 17. с. 78 сл… но никак не отозвался на это А. Страхов. Благ– отриц.). причем лихим матомравнозначно благим матом,а однокоренные лишнийи лишьсохраняют близкую болознюи блазнюидею остатка-избытка- прироста,к этимологии лих/лиш-см. ЭССЯ 15, с. 91. и Топоров. Прус . L. с. 250; сверхполное число 21 или 31 называется лишний двадцать/тридцать( СРНГ 17, с. 92), так что лишитьчисло единицы значит сделать ее лишней,вычесть ее по обратной схеме К + 1 -> К. Сюда же лишний человекрусской литературы. Злойи лютый/лютойтоже слова для иного, они бранят, но и хвалят — СРНГ 11. с. 290; 17. с. 249 сл. Усилительные глупа до святостии красив до безобразия.Хвала без хулы или хула без хвалы это полуправда о двойственном ином, слова хулаи хвалакак раз близко родственны РССЯ 8. с. 114 сл. и 118 сл.). Пример из Гоголя у Бахтина ( Рабле и Гоголь ): «С какою почти теоретическою отчетливостью обнажает самую сущность амбивалентного, хвалебно-бранного прозвища гоголевское название города для второго тома „ Мертвых душ “ — Тьфу-славль!» Но напряженное противостояние благого и дурного в одном понятии выдержать трудно, иное раскалывается на противоположности или ухудшается, реже улучшается. (V1: К корню лих-/ лиш-.)

67

См. в622.

г731: Параллели к кому-то «без лица и названья».

Со своим мне всегда почему-то казалось — затесалась…Ахматова сопоставила, как сообщает Р. Тименчик ( Дауг. 1989. № 6. с. 102). высказывание на ту же тему иного в Самопознании Бердяева:

Сны вообще для меня мучительны, хотя у меня иногда бывали и замечательные сны. Во время ночи я часто чувствовал присутствие кого-то постороннего. Это странное чувство у меня бывало и днем. Мы гуляем в деревне, в лесу или в поле, нас четверо. Но я чувствую, что есть пятый, и не знаю, кто пятый, не могу досчитаться. Всё это связано с тоской. Современная психопатология объясняет эти явления подсознательным. Но это мало объясняет и ничего не разрешает. Я твердо убежден, что в человеческой жизни есть трансцендентное, есть притяжение трансцендентного и действие трансцендентного. Я чувствовал погруженность в бессознательное лоно, в нижнюю бездну, но еще более чувствовал притяжение верхней бездны трансцендентного.

(2, разд. Тоска ). — Без чувства, что «есть пятый», не скажешь «нас четверо», это как в анекдоте про девятых людей( Сл. олон ., с. 18: в НРС, 406) десятеро не могут досчитаться одного, потому что каждый для себя не в счет, и только посторонний, одиннадцатый сосчитывает их всех. Теперь напрашивается сопоставление с признанием пушкинского Моцарта ( Моцарт и Сальери . 2)

Мне день и ночь покоя не дает Мой черный человек. За мною всюду Как тень он гонится. Вот и теперь Мне кажется, он с нами сам-третей Сидит.

г732: Его инакость.

К инакости кого-то «без лица иназванья» подводит в Поэме без героя (1.1). не говоря уж о «тени», ее определение лишняяот корня лих-/лиш-,обозначающего иное. Например ( СРНГ 17. с. 76–78 и 92), лихозначит «плохо», но и «хорошо», а иное двойственно; лихозначит и «очень», как страшно,а превосходная степень — для иного (самый: сам): лишний двадцать/тридцатьобозначает 21 или 31, а сверхполное число — число иного, ср. «пятый» у Бердяева и сам-третейу Пушкина, или третий лишний(третий это пред-иной). А с формулой иного «без лица и названья» согласны загадка Без лица в личинепро загадку( Заг … 5217), поверье «У нежитисвоего обличия нет, она ходит в личинах» ( ПРН, с. 933. ср. ахматовское С детства ряженых я бояласьЙЙЙ) или рассказ Случевского Б'eзымень о поморском привидении без лица, без вида — какое-то ничто (еще см. СВРЯ , в ст. Безыменный),начало поздней латинской загадки о зеркале ( Загадки Симфосия , 69)

Нет у меня лица, но ничье лицо мне не чуждо. Дивный блеск изнутри ответит упавшему свету. но ничего не покажет, пока пред собой не увидит [68] .

и надпись «Никем меня зовут; чт'o всяк человек делает, то взыскивают с меня» на картинке Йорга Шана с насмешливыми стихами по-немецки про козла отпущенияпо имени Никто (около 1507, см. Герта Кальман, Образ Никого , с. 60 слл.; Э. Майер-Хайзиг. «Г-н Никто» , с. 67 слл.), так и Ахматова: «никто, постоянный спутник нашей жизни и виновник стольких бед»; загадка, нежить, зеркало, козел отпущения — всё это причастно идее иного. Лицо, облик и название, имя отличают их носителя от других членов рода и ряда, а некто без своего собственного лица или имени оказывается — Если (и только если) никто в отдельности, то все как один — с родовым, иным именем или лицом.

68

Перевод М. Гаспарова.

г733: Некто по имени Никто.

Герой сказки Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что по прозванию Бездольный ( НРС . 215, тип AT 465А) должен сходить в город Ничто,принести неведомо что; после целого года странствий Бездольный приходит в город Ничто — «нет ни души живой, всюду пусто!» — и уводит из дворца старика самого с ноготок, борода с локоток его слугу-невидимку по имени Никто,соответствующего скатерти — самобранкедругих сказок. История

Никого , которую сочинил монах Радульф из Анжу ( Historia Neminis / de Nemjne , не позднее 1290), была построена на сходном переосмыслении латинского местоимения пето«никто (не)» в библейских текстах как личного имени, например Nemo Deum vidit«Никто не видел Бога» (Иоанн. 1.18) как «Немо видел Бога»; это олицетворение противоположно уловке хитроумного Одиссея, когда он скрылся под ложным именем Никто, (9.366 слл.), принятым за местоимение. Сочинение Радульфа не сохранилось, хотя породило игровую секту неминиан, поклонников святого Никто, и множество «Никто-писаний», к ним см. прежде всего Е. Копманс и П. Ферхёйк, «Веселая проповедь» нищ … 2 (с. 89—142 с прим. на с. 210—21). и у Бахтина, Творч. Рабле , с. 449—51/456—58; перевод одного из «Никто-писаний» и комментарий М. Гаспарова — в Поэзии ваг ., с. 338—41 и 581 сл. Этой «карнавальной игре отрицанием» (Бахтин) мешает двойное отрицание в русском или французском, но есть французские стихи, так же играющие обобщенно-личным местоимением on(Изольда Бурр. Похвала «On» ). А на рисунке Питера Брейгеля Каждый (Elck. датирован 1558) шестеро бородатых «каждых» разбрелись с фонарями при свете дня, ср. днем с огнем,а двое на переднем плане еще и в очках, озабоченные поисками своего: четверо из них роются в нагромождении товаров, один подошел к войску вдали слева, а самый дальний к церкви: еще двое «каждых» на среднем плане справа перетягивают один у другого длинную полосу ткани, вероятно это рисованная пословица, как на картине Брейгеля Нидерландские пословицы ( Образ Никого , с. 87 с прим. 164, ср. А. Дандис и Клаудия Стиббе. Толк. Нидерл. посл.), а за ними на стене изображение в изображении: безбородый и беззаботный Nemo, одетый шутом, сидя смотрится в ручное зеркало, двусмысленная фламандская подпись говорит «Никто (не) узнал-познал самого себя» (на гравюре с рисунка Брейгеля к тому же надпись Nemo novit seipsum); поломанная утварь, которая валяется вокруг сидящего, помогает распознать в нем иного-Никого своим напоминанием об изобразительном типе «виновника стольких бед» начиная с картинки Шана, а зеркало самопознанияу Nemo, ср. ведать: видеть, это Бог, так уже Платон в Алкивиаде I , 132с—33с. К этому рисунку см. Образ Никого Кальман, а еще Н. Гершензон-Чегодаева, Брейг., с. 133—36, 142 сл. и 153 сл. Санта-Клаус, тайком приносящий американским детям подарки на Рождество, то есть святой Николай Мирликийский, у русских Никола (о нем — Б. Успенский, Филол. слав, древн .; Т. Цивьян, Ник. странник ), когда-то еще в Германии изображался без лица, как «Herr Niemand», сюда же русское н'eщечко«приятная неожиданность, гостинец, подарок» от н'eчто/н'eшто.И после всего этого — жюльверновский капитан Немо. (V1: К иному-никому. — 2: Немои Ка. — 3: К рисунку Каждый Брейгеля. — 4: Н'eщечко.)

г751: Нужда в ином.

Существенная нужда человека в ином, будь то «Отец наш, иже есть на небесех» или Карлсон, который живет на крыше. В Беседах Эпиктета: «ЙЙЙесли кто понял устроение мироздания и постиг, что самое великое, самое главное и самое всеобъемлющее среди всего это система, состоящая из людей и богаЙЙЙ» [69] (1.9.4). причем бог у Эпиктета — «иной». a.А «Если нет Бога, то я бог», сказал Кириллов Достоевского, без иного для всех нас каждый для себя иной, дурнойиной, согласно анекдоту АТ 1287 про девятых людей [70] . Когда слово собьобозначает самость, «свойства нравственные, духовные, и все личные качества человека», оно тоже принимает значение «всё дурное, всё усвоенное себе по дурным наклонностям, соблазнам, страстям», а слово своё—значение «нравственная порча, пороки, самые страсти, собь, всё, что должно быть побеждено духом для возрожденья» (Даль, СВРЯ ); вопрос Что собственно свое?это загадка про грех ( Белоз .). с. 518, № 15; Заг., 5121. с неточностью: собственное). поговорка сам себе радфигурально говорит про безрадостного нелюдима. Ухтомский о самости ( ЗС , с. 425 и 264): «Освободиться от себя самого. — вот чего более всего ищет человек на каждой ступени своего бытия. — преодолеть себя, стать выше себя и всех дел своих. — Не терпит человек своего Двойника», «ибо он — я сам в своей самости», «но любит и жаждет Другого — Войти в другого, потерпеть его в день Воскресения его, это исключительный дар и праздник для человека!» И Бахтин в записи Л. Пумпянского, доклад Проблема обоснованного покоя :

69

Перевод Г. Тароняна.

70

Приведен в б121.

Да, между мною и другими — для христианина бездна; деление происходит нацело: я и другие; деление это необратимоЙЙЙ Вне этого основного факта религии (уединение себя) ни одно религиозное явление необъяснимо.ЙЙЙ

ЙЙЙ Истинное бытие духа начинается только тогда, когда начинается покаяние, т. е. принципиальное несовпадение: всё, что может быть ценного, всё находится вне меня, я есмь только отрицательная инстанция, только вместилище зла. — Я бесконечно плох, но Кому-то нужно, чтобы я был хорош. Каясь, я именно устанавливаю Того, в Ком я устанавливаю свой грех. Это и есть обоснованный покоЙЙЙ

( БФ , с. 235 сл.). — Но христианство только развернуло то, что хранится в неписаной вселенской религии.

г752: Бог и черт.

Человек так, а/да Бог инак/ не так( СВРЯ , ст. Иной,и ПРН , с. 36 сл.). это совершенно и совершенный другой, ср. «das Ganz andere» Рудольфа Отто; иной для всех включая менянного: «Я не мог мыслить о себе как о ничтожной твари, и хоть маленьким, но был богом.» — Флоренский в детстве ( Детям моим . 4). Я царь— я раб— я червь— я бог!Державина. «Всяк про себя, а Господь про всех». «Всяк за своих стойт, один Бог за всех». «Друг по/обо друге, а Бог по/обо всех» — печется. «Перед Богом все равны» ( ПРН , с. 35. 610 и 39). Пословица Мир— общину — один Бог судитиз пословицы На мир и суда нет/ Мир несудимпо правилу «Если никто, то иной», ср. сложение Мир никем не судится,одним Богом, или Жену с мужем Бог разбираетиз Не суди мужа с женой,ср. Жену с мужем некому судить, кроме Бога(там же, с. 404 и 372; СВРЯ , ст. Mip):так и Бог ведает/знает,но и чёрт знает.Цветаева ( Черт ):

Одним из первых тайных ужасов и ужасных тайн моего детства (младенчества) было: «Бог — Черт!» Бог — с безмолвным молниеносным неизменным добавлением — Черт. — «Бог — Черт. Бог — Черт. Бог — Черт», и так несчетное число раз, холодея от кощунства и не можа остановиться, пока не остановится мысленный язык.—

Между Богом и Чертом не было ни малейшей щели — чтобы ввести волю, ни малейшего отстояния, чтобы успеть ввести, как палец, сознание и этим предотвратить эту ужасную сращенность. Бог, из которого вылетал Черт, Черт, который врезался в «Бог», конечное г (х) которого уже было — ч.