Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски
Шрифт:
Есть великая мудрость целомудрия — воздержание от новых слов.
От пустых слов «от себя».
ЙЙЙ
Из доклада К. Г. Юнга Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству (ЮСС 15.129):
Любое отношение к архетипу, переживаемое или просто именуемое, «задевает» нас: оно действенно потому, что пробуждает внас голос более громкий, чем наш собственный. Говорящий праобразами говорит как бы тысячью голосов, он пленяет и покоряет, он поднимает описываемое им из однократности и временности в сферу вечносущего, он возвышает личную судьбу до судьбы человечества и таким путем высвобождает в нас все те спасительные силы, что извечно помогали человечеству избавляться от любых опасностей и превозмогать даже самую долгую ночь [97] .
97
Перевод
Ср. он же о художнике как «коллективном человеке» — Психология и поэтическое творчество (ЮСС 15.157).
Вот хороший пример того, как не надо толковать пословицы. В хитроумной статье Бориса Гаспарова о «контрапунктности» Доктора Живаго афористическим выражением жизненной философии героя романа
оказывается пословица: «Жизнь прожить — не поле перейти». — завершающая первое из стихотворений доктора Живаго — «Гамлет». На первый взгляд, и содержание пословицы, и ее несколько «лубочный» стиль вносят неприятный диссонанс в этот образец глубоко серьезной философской лирики. Однако само это стилистическое наложение характерно для философии и поэтики романа и точно описывается буквальнымсмыслом пословицы: «не поле перейти» — то есть не пройти по прямой, в линейном «унисонном» движении. Антитезой этой отвергаемой идеи служит в том же стихотворении образ тысяч звезд и/или глаз зрителей, сошедшихся на герое, — воплощение контрапунктного неслитного единства:
На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси. (XVII, 1)Точным соответствием этой антитезе в основном повествовании служит сцена подъезда семьи Живаго к Юрятину. В этой сцене излюбленный Пастернаком образ железнодорожного разъезда сопоставляется с образом «открытого поля», которое поезду никак не удается пересечь из-за бесконечных «контрапунктных» маневрирований: то, что эта задержка была «предсказана» Тоней, еще более сближает всю ситуацию со стихотворением «Гамлет», придавая ей характер «предвиденного распорядка действий»:
Предсказания Антонины Александровны сбылись. Перецепляя свои вагоны и добавляя новые, поезд без конца разъезжал взад и вперед по забитым путям, вдоль которых двигались и другие составы, долго заграждавшие ему выход в открытое поле. (VIII. 4)
— Врем, контрапункт (с. 326 сл./249). Но пословице «Жизнь прожить — не поле перейти» вполне чужд приписанный ей « буквальный»смысл петляния, нет буквальности в дописьменной пословице («Голая речь не пословица» — ПРН , с. 859 и 972) и есть фигуральность, сила, глубина. Жизнь прожитьэто этимологическая фигура, а не поле перейтизначит море переплыть, житейское море-горе,от которого волненияи горькиеслезы. И Пастернак отозвался на этот действительный смысл в предыдущем, предпоследнем стихе Гамлета
Я один, всё тонетв фарисействе.Переплыть обуревающее нас целое море бед,как сам Пастернак перевел a sea of troublesиз монолога Гамлета То be, or not to be— (3.1), или море житейское,ср. жизненный путь при греч. 'o «море»: путь, и подняться на остров— на один из заморских Островов блаженных; это уже мифология. Сходно впеснях хлыстов и скопцов: по житейскому/мирскому морюплывет к Сиону-гор'eхлыстовский корабль.Эсхатологическую полесскую «псальму» Бушует житейское морэ — записала С. Никитина — Жив. ст ., 1997, № 2. с. 42. (V1: Буквальное понимание. — 2: К морю житейскому.)
Б. Гаспаров приписал пословице «Жизнь прожить — не поле перейти» мысль, что жизненный путь извилист, а пословица подразумевает, что он зыбок, это горькая зыбучая бездна, ср. терять почву под ногами,т. е. терять уверенность, плавать«знать нетвердо» и подобные. С моря жди горя, а отводы беды( РПП ,
«Сама мысль, что обо мне можно толковать их словами, была невыносимой. Для этого подходили только мои слова.» [98] —это признание героя Мисимы ( Золотой Храм , 7) говорит против «герменевтики подозрения», к которой согласно Полю Рикёру относятся Маркс, Ницше, Фрейд и которая пользуется вместо толкования разоблачительным переводом. Вот неофрейдист Эрик Берн, После приветствия :
98
Перевод Г. Чхартишвили.
Несколько примеров ниже покажут подобие между мифами, волшебными сказками и живыми людьми. ЙЙЙ Здесь Марио-марсианин приходит на Землю и должен вернуться к своим и «рассказать как оно есть» — не так, как есть по словам землян или как они хотят это преподнести. Он не слышит громких слов и не замечает статистических таблиц, но больше смотрит, что каждый человек делал другому, для другого и с другим, чем что люди говорят о сделанном.
( ЗС ); в «марсианской реакции» на сказку про Красную Шапочку «даже бабушка и охотник под подозрением», единственным положительным лицом оказывается волк. Толкование-как-разоблачение антигерменевтично, оно напоминает неправый суд, исходящий из презумпции виновности. Сюда же Салтыков-Щедрин и прочая «обличительная» литература.
Я много цитирую, но не пересказываю, потому что я толкователь. Как литературный перевод это передача чужого своими словами, усваивающий пересказ, так филологическое толкование это отчуждающее цитирование своего, подбор чужих слов. Мандельштам: «Филология — это семья, потому что всякая семья держится на интонации и на цитате, на кавычках.» ( О природе слова , к этому месту см. О. Лекманов. Кн. об акмеизме , с. 39–41). Розановские кавычки .
Только замкнутое толкование, герметичная герменевтика хранит верность говорящему, а перевод, пересказ, передача, предание это предательство (Traduttore. traditorе):потому и сказано «Делай как я — не следуй за мной». Вот о предании В. Бибихин, Язык филос . (с. 316):
Средневековье имеет опекуном слово божественного авторитета, т. е. следует за авторитетом, и это значит, что оно ведет себя не так, как вел себя авторитет, восходивший к своим прозрениям, т. е. Средневековье неследует авторитету. ЙЙЙ Именно тем, что предание не хочет быть ничем другим, кроме верного следования писанию, предание может быть чем угодно, только уже не писанием — не слышанием и записью того, чего еще никогда не слышало человеческое ухо.ЙЙЙ