Том 1. Стихотворения

Толстой Алексей Константинович

5

Багрец твой стал кровью в его терему — Супруг мой, молю тебя слезно, Не верь его дружбе, не езди к нему, Любимый, желанный, болезный!»

6

Монахи с испугу речей не найдут: «Святые угодники с нами!» Взглянул на их бледные лица Канут, Пожал, усмехаясь, плечами:

7

«Я Магнуса знаю, правдив он и прям, Дружил с ним по нынешний день я — Ужель ему

веры теперь я не дам Княгинина ради виденья!»

8

И берегом в путь выезжает морским Канут, без щита и без брони, Три отрока едут поодаль за ним, Их весело топают кони.

9

Певец, что посылан его пригласить, С ним едет по берегу рядом; Тяжелую тайну клялся он хранить, С опущенным едет он взглядом.

10

Дыханием теплым у моря весна Чуть гривы коней их шевелит, На мокрый песок набегает волна И пену им под ноги стелет.

11

Но вот догоняет их отрок один, С Канутом, сняв шлык, поравнялся: «Уж нам не вернуться ли, князь-господин? Твой конь на ходу расковался!»

12

«Пускай расковался! — смеется Канут, — Мягка нам сегодня дорога, В Роскильде коня кузнецы подкуют, У свата, я чаю, их много!»

13

К болоту тропа, загибаясь, ведет, Над ним, куда око ни глянет, Вечерний туман свои нити прядет И сизые полосы тянет.

14

От отроков вновь отделился один, Равняет коня с господином: «За этим туманищем, князь-господин, Не видно твоей головы нам!»

15

«Пускай вам не видно моей головы — Я, благо, живу без изъяна! Опять меня целым увидите вы, Как выедем мы из тумана!»

16

Въезжают они во трепещущий бор, Весь полный весеннего крика; Гремит соловьиный в шиповнике хор, Звездится в траве земляника;

17

Черемухи ветви душистые гнут, Все дикие яблони в цвете; Их запах вдыхаючи, мыслит Канут: «Жить любо на божием свете!»

18

Украдкой певец на него посмотрел, И жалость его охватила: Так весел Канут, так доверчив и смел, Кипит в нем так молодо сила;

19

Ужели сегодня во гроб ему лечь, Погибнуть в подводе жестоком? И хочется князя ему остеречь, Спасти околичным намеком.

20

Былину старинную он затянул; В зеленом, пустынном просторе С

припевом дубравный сливается гул: «Ой море, ой синее море!

21

К царевичу славному теща и тесть Коварной исполнены злости; Изменой хотят они зятя известь. Зовут его ласково в гости.

22

Но морю, что, мир обтекая, шумит, Известно о их заговоре; Не езди, царевич, оно говорит — Ой море, ой синее море!

23

На верную смерть ты пускаешься в путь, Твой тесть погубить тебя хочет, Тот меч, что он завтра вонзит тебе в грудь, Сегодня уж он его точит!

24

Страшению моря царевич не внял, Не внял на великое горе, Спускает ладью он на пенистый вал — Ой море, ой синее море!

25

Плывет он на верную гибель свою, Беды над собою не чает, И скорбно его расписную ладью И нехотя море качает…»

26

Певец в ожидании песню прервал, Украдкой глядит на Канута; Беспечно тот едет себе вперевал, Рвет ветки с черемухи гнутой;

27

Значение песни ему невдомек, Он весел, как был и с почину, И, видя, как он от догадки далек, Певец продолжает былину:

28

«В ладье не вернулся царевич домой, Наследную вотчину вскоре Сватья разделили его меж собой — Ой море, ой синее море!

29

У берега холм погребальный стоит, Никем не почтен, не сторожен, В холме том убитый царевич лежит, В ладью расписную положен;

30

Лежит с погруженным он в сердце мечом, Не в бармах, не в царском уборе, И тризну свершает лишь море по нем — Ой море, ой синее море!»

31

Вновь очи певец на Канута поднял: Тот свежими клена листами Гремучую сбрую коня разубрал, Утыкал очелок цветами;

32

Глядит он на мошек толкущийся рой В лучах золотого захода И мыслит, воздушной их тешась игрой: «Нам ясная завтра погода!»

33

Былины значенье ему невдогад, Он едет с весельем во взоре И сам напевает товарищу в лад: «Ой море, ой синее море!»

34

Его не спасти! Ему смерть суждена! Влечет его темная сила! Дыханьем своим молодая весна, Знать, разум его опьянила!