Том 14. Повести, рассказы, очерки 1912-1923
Шрифт:
— Владыка, — покажи нам славу и великолепие твоё!
Он повелел сказать им:
— Моисей хотел видеть меня и не мог вынести лучей света моего, один мой взгляд на земнородных — смертию убивает их!
Но они кричали:
— Мы готовы умереть, только бы видеть лицо твоё!
Тогда устрашился Хаким бен Хеким и спросил сам себя:
«Что сделаю я?»
Но бог открыл женщине мысли его, и она покорно посоветовала господину своему:
— Собери всех жён и наложниц твоих, дай в руки каждой
Так и сделал он, и, когда лучи восходящего солнца отразились в сотнях зеркал, изумлённые люди пали во прах, жалобно взывая:
— Пощади, повелитель! Да не ослепит нас слава твоя!
И ещё более возгордился несчастный Хаким Мокайма, а Бануки вошла в народ и, показывая зеркала, говорила всем:
— Вот что делает славу владыки вашего, только это!
Но не поверили ей люди, и тогда Бануки, возвратясь в шатёр, сказала Мокайме:
— Они поняли, что ты обманул их, и от горя низверглись во прах. Смотри — встанут они и убьют тебя, а сокровища твои разграбят и смешают с грязью славу твою…
Устрашился Мокайма:
— Что же сделаю я?
— Ты — всё знаешь, — сказала Бануки, — ты знаешь, что бог за тебя и не даст огню пожрать жизнь твою; вели зажечь костёр на горе и войди в пламя его — кто тогда посмеет коснуться тебя? Кто не поверит чарам твоим?
Так и сделал испуганный безумец.
Рассказывают:
— Три дня и три ночи горел костёр, а когда янтарные угли его покрылись холодной солью пепла и пришли люди — Бануки сказала им:
— Он вошёл в огонь, чтобы очистить себя от лжи, я всё время стерегла, как он выйдет из пламени, но — не вышел он…
Так рассказывают в Самарканде о гибели великого обманщика.
Нет человека, который не хотел бы владеть Самаркандом!
Шир-Али, кривой нищий, тоже мечтал об этом, особенно — по ночам, когда тихий степной ветер пахнет травами, опьяняя, возбуждая безумные мечты.
Но и днём нищий нередко говорил беднякам, друзьям своим:
— Ах, если бы я был владыкой Самарканда!
Весь город узнал мечту Шир-Али, и люди, смеясь при встрече с ним, говорили друг другу:
— Вот этот, одноглазый, тоже хочет владеть Самаркандом!
Узнал о мечтах нищего сам Великий Хромой, Тимур-хан, — узнал и удивился жестоко.
— Несправедливо это, — сказал он, — несправедливо, если мечта героя доступна сердцу ничтожного нищего!
И запомнил он в глубоком сердце своем имя — Шир-Али.
А долго спустя, когда стены Самарканда пали под ударами железной руки Тимура и когда благая рука эта восстановила красоту города во всём великолепии его, повелел Тимур-ленг:
— Найдите нищего, по имени Шир-Али!
Привели одноглазого, и сказал Тимур, глядя на него глазами барса:
—
И приказал:
— Омойте нищего, оденьте его и поклонитесь ему — отныне он владыка Самарканда, как того хочет мой разум, как решило сердце моё!
Вот сидит Шир-Али на коврах, выше всех, весь в шёлке и золоте, — сидит, открыв рот, и одинокий глаз его не виден в радужном блеске драгоценных камней.
А пред ним стоят, преклонив головы, великие мурзы, воины, мудрецы и девяносто девять тысяч удивлённого народа.
И сам Непобедимый стоит пред ним, прислушиваясь молча, как рыгает чисто вымытый, по горло сытый нищий.
И сказал ему Тимур-хан:
— Скажи нам что-нибудь, Шир-Али, счастливый человек, скажи нам лучшее, что ты носишь в душе твоей, знакомой со всяким горем, — в доброй душе твоей…
Подумал одноглазый и сказал:
— Добрые люди — подайте милостыню одноглазому нищему, подайте…
Долго молчали князья, воины, мудрецы, девяносто девять тысяч народа, и сам Тимур долго молчал. А потом, вздохнув, повелел:
— Повесьте эту кривую собаку на воротах города!
Есть люди, которые думают, что одноглазый нищий в последний час жизни своей — только в этот час! — был более мудр, чем победитель мира.
И вот что ещё рассказывают о Тимуре.
Когда он насытился славой, как Хороссан зноем солнца, он стал задумчив и немногословен, подобно мудрецу с берегов Ганга.
И, созвав однажды в шатёр свой величайших мудрецов земли, кратко спросил их:
— Мне нужно видеть бога, — как я могу достичь его?
Разные пути указывали мудрецы Тимуру, но он жестоко молчал, отталкивая мудрых взглядом презрения.
Молодой мудрец далёкой страны Средиземного моря указал Тамерлану:
— Только разумный труд приводит к познанию мудрости божией!
— Это путь рабов, — крикнул Хромой, — укажи мне путь владыки!
— Бог познаётся созерцанием, — сказал седой старик из Пешавера.
Усмехнулся Тимур.
— Созерцание — сон души и бред её, ступай прочь, старик!
Византиец сказал, что путь к богу лежит сквозь любовь и терния любви к людям, но Тимур не понял византийца, насмешливо возразив ему:
— Тех, которые много любят, мы называем распутными, и они заслуживают только презрение.
Так он отверг все советы мудрецов и много дней был мрачен, точно ворон.
Но однажды, запоздав на охоте, он остался ночевать в горном ущелье, и вот, на рассвете, ворвалась в ущелье буря, осыпая его каменные бока огненными стрелами, наполнив горную щель степной пылью и тьмой.