Том 17. Джимми Питт и другие
Шрифт:
Артур продвигался неплохо — удары были хоть и не очень длинные, зато прямые, а это куда важнее. После того как мы миновали Литтл-Хэдли, в нем взыграло честолюбие, и он решил ударить «медяшкой». Результат оказался катастрофическим: пятьдесят третий удар срезался, и мяч угодил в раф справа от дороги. Артуру пришлось потратить десять ударов нибликом, чтобы выбраться оттуда. Это происшествие научило его осторожности.
С тех пор он бил только паттером и без каких-либо затруднений прошел до самого Бэйсайда. Лишь раз мяч застрял на железнодорожном переезде на вершине холма.
У спуска, что ведет к главной
— Пожалуй, здесь снова можно попробовать «медяшкой», — сказал он. — Мяч лежит прекрасно.
— Благоразумно ли это? Артур посмотрел вниз.
— Я подумал, что мог бы как следует попасть мячом в этого типа Бингема. Вон он стоит, прямо посреди фервея.
Я проследил за взглядом Артура. Так и есть, стоит, опершись о велосипед, курит сигарету. Даже на таком расстоянии видна его отвратительно самодовольная физиономия. И Руперт Бейли тут же, изнуренный, уселся на земле, прислонившись к двери вудфиддского гаража. Руперт всегда любил чистоту и опрятность, а прогулка по пересеченной местности явно не пошла ему на пользу. Казалось, что он соскребает с лица грязь. Позже выяснилось, что неподалеку от Бэйсайда Руперт свалился в канаву.
— Нет, — сказал, поразмыслив, Артур. — Осторожность прежде всего. Продолжу паттером.
Вскоре мы спустились с холма и встретились с соперником. Я не ошибся, говоря о самодовольной физиономии Ральфа Бингема. Он прямо-таки ухмылялся во весь рот.
— Играю триста девяносто шестой, — сообщил он, едва мы подошли. — А как у вас?
— У нас кругленький счет в семьсот одиннадцать, — сказал я, заглянув в карточку.
Ральф открыто торжествовал. Руперт Бейли молчал — был слишком занят очисткой собственной персоны от илистых отложений.
— Может, сдашься? — предложил Ральф.
— Ха! — ответил Артур.
— А пора бы.
— Хм! — ответил Артур.
— Тебе не выиграть.
— Пфу! — ответил Артур.
Конечно, Артур мог быть более красноречив, но он переживал трудные времена.
Руперт Бейли робко подошел ко мне.
— Я ухожу домой, — сообщил он.
— Еще чего, — ответил я. — У тебя официальные полномочия. Ты на посту. Да и что может быть прелестней утренней прогулки?
— Черт бы побрал эту прелестную утреннюю прогулку! — раздраженно ответил Бейли. — Я хочу назад, к цивилизации. На мне уже можно делать раскопки!
— У тебя слишком мрачный взгляд на вещи. Подумаешь, немного запылился.
— Да я был похоронен заживо! Ладно, это еще ничего. Но терпеть Ральфа Бингема выше моих сил.
— А что Ральф? Плохая компания?
— Компания! Я с третьей попытки выбираюсь из канавы, а что делает этот тип? Зовет полюбоваться на его чертов удар «железкой»! Ни капли сочувствия! Только о себе и думает. Упроси своего сдаться. Ему не выиграть.
— Не принимается. Мало ли что произойдет до Роял-Сквер.
Никогда еще пророчество не исполнялось так быстро. Внезапно дверь вудфиддского гаража распахнулась, и выехал небольшой автомобиль. За рулем сидел чумазый молодой человек в свитере. Он отогнал машину на дорогу, вылез и вернулся в гараж. Там он начал кричать на кого-то — слов мы не разобрали, а автомобиль тем временем урчал и пыхтел у тротуара.
Я был увлечен разговором с Рупертом Бейли, поэтому не придал значения тому, что мир потихоньку просыпается.
— Что вы теперь скажете о движущихся препятствиях? Тут вышел молодой человек в свитере с гаечным ключом.
Артур подскочил к нему:
— Пять фунтов, если довезете меня до Роял-Сквер, — сказал он.
Не знаю, каковы были планы молодого человека на то утро, но я поразился услужливости и быстроте, с которой прошел их пересмотр. Думаю, вы тоже замечали, что здоровый крестьянский дух нашей любимой родины откликается на предложение пяти фунтов как на зов боевой трубы.
— Садитесь, — сказал молодой человек.
— Прекрасно! — воскликнул Джукс.
— Каков умник, — проговорил Ральф Бингем.
— Да, я такой, — ответил Артур.
— Тогда, может, расскажешь, как собираешься выбить мяч из машины, когда приедешь на место?
— Разумеется, — ответил Артур. — Сбоку на автомобиле, ты можешь заметить чрезвычайно удобную ручку. Если ее повернуть, откроется дверь. Один удар — и мяч снаружи.
— Понятно, — проговорил Ральф, — а я и не подумал.
Что-то странное слышалось в голосе, когда он произносил эти слова. Какая-то подозрительная кротость, словно в рукаве припрятан козырь. Артур нетерпеливо позвал меня, и мы поехали. Он был в превосходном расположении духа. Водитель заверил, что эта машина — его собственная, что у соперника нет шансов нанять другой автомобиль, а у того, что остался в гараже, серьезная проблема с маслом, и быстрее чем за день его не починить.
Он перечислял наши преимущества, а я качал головой и думал о Ральфе.
— Не нравится мне это, — сказал я, наконец.
— Не нравится — что?
— Поведение Ральфа.
— Оно никому не нравится. Все только и делают, что жалуются.
— Да нет, когда вы рассказывали, как выбьете мяч из машины.
— А что?
— Как-то он чересчур… ха!
— Что значит чересчур ха?
— Я понял!
— Что?
— Вы в ловушке. То-то он промолчал, когда вы сказали, что откроете дверь и выбьете мяч. Если вы это сделаете, вы проиграли.
— Ерунда! Почему?
— Потому, что это против правил — изменять преграду, — ответил я. — Если, например, вы попали в бункер, то не можете разглаживать песок. Если попали под деревце, ваш кэдди не должен придерживать на нем ветки. Если тронете дверь, вы дисквалифицированы.
Челюсть Артура отвисла.
— Черт! Тогда как же мне его выбить?
— Это, — сурово ответил я, — должно решиться между вами и Создателем.
И тут Артур сказал такое, что я потерял к нему остатки уважения. В его глазах появился хитрый, зловещий огонек.
— Послушайте, — предложил он, — они догонят нас не раньше чем через час. Предположим, в это время дверь случайно откроется, как раньше, и снова закроется? Ведь об этом не обязательно упоминать, верно? Вы будете добрым малым и придержите язык, правда? И подтвердите, что я выбил мяч с помощью…
До чего гадко.
— Я гольфист, — ответил я, — и чту правила.
— Да, но…
— Правила эти ввел… — Я почтительно приподнял шляпу —…Королевский гольф-клуб. Я всегда соблюдал их, и в данном случае не поступлюсь жизненными принципами.