Том 17. Джимми Питт и другие
Шрифт:
Если он не сделал предложение немедленно, то лишь из страха, что она испугается и откажет — ведь они так мало знакомы. Теперь, когда она продемонстрировала неоспоримый профессионализм в гольфе, сомнений не оставалось — живи Мортимер хоть вечность, другой девушки для него не будет. Рука об руку с ней, для него нет ничего невозможного. Он снизит свой гандикап до шести — до трех — до нуля — достигнет совершенства — достигнет еще большего! Боже праведный, да так и любительский чемпионат не за горами. Мортимер Стерджис торжественно взмахнул патгером и про себя поклялся, что во что бы то ни стало завоюет это сокровище.
Когда мужчину обуревают такие чувства, долго он не удержится. Неделю горела душа Мортимера Стерджиса; потом он понял, что больше ждать не может. В один прекрасный вечер, когда
— Мисс Сомерсет… — начал он, заикаясь, словно неплотно закрытая бутылка шипучки. — Мисс Сомерсет — можно называть вас Мэри?
Девушка подняла глаза; они мягко блеснули в слабом свете.
— Мэри? — переспросила она. — Ну, если вы так хотите, конечно…
— Если! — воскликнул Мортимер. — Да знаете ли вы, что это моя самая заветная мечта? Знаете ли вы, что я желаю этого больше, чем сыграть первую лунку на Мирфилде в два удара? О, Мэри, как я ждал этого мига! Я люблю вас! Я люблю вас! Как только я увидел вас, сразу понял, что вы — единственная девушка в этом безбрежном мире, чье сердце я хотел бы завоевать! Мэри, станьте моей! Пойдемте рука об руку по этому полю для гольфа, которое зовется жизнью и кончится, лишь когда смерть разлучит нас!
— Мортимер, — прошептала она, опустив глаза.
Он протянул к ней руки, затем внезапно отдернул. Его лицо вдруг страдальчески напряглось, вокруг губ появились складки.
— Подождите! — дрожащим голосом сказал Мортимер. — Мэри, я люблю вас больше всех на свете, и поэтому не прошу слепо доверить мне свою жизнь. Я должен признаться, я не… я не всегда был… — Он запнулся. — Я не всегда был достойным человеком, — тихо закончил он.
Она негодующе вскинула голову:
— Как вы можете такое говорить? Вы самый лучший, самый добрый, самый смелый из всех, кого я когда-либо знала. Только такой человек мог, рискуя жизнью, спасти меня, когда я тонула в море.
— Тонули? — ошеломленно переспросил Мортимер. — Вы? О чем вы говорите?
— Уже забыли? На прошлой неделе, когда я упала в море, а вы прыгнули за мной, прямо в одежде…
— Ах, да, — ответил Мортимер. — Теперь вспомнил. В тот день я сыграл седьмую лунку в длинной игре за пять ударов. Я хорошо начал с ти, прямо вдоль фервея, для второго удара взял баффи, и… ну ладно, это не важно. Очень мило и благородно с вашей стороны так высоко ценить обычное проявление вежливости, и все же повторю: в сравнении с вашей белоснежной чистотой я очень плохой человек. Чтобы просить руки у девушки, нужно быть незапятнанным. Однажды во время парной игры мой мяч угодил в высокую траву. Рядом со мной никого не было — мы не пользовались услугами кэдди, а все остальные были на фервее. Бог свидетель… — Его голос задрожал. — Бог свидетель, я боролся с искушением. Но не устоял. Я выкатил мяч на ровный пригорочек, а уж оттуда выбить его и дойти до грина в семь ударов — раз плюнуть. Мэри, бывали моменты, когда, играя в одиночестве, я трижды подряд без удара засчитывал себе попадания с десяти футов — просто чтобы потом сказать: я сыграл поле меньше чем за сотню. Ну вот! Вы отпрянули от меня. Вам противно!
— Мне не противно. И я не отпрянула. Просто задрожала, потому что довольно холодно.
— Значит, ты любишь меня, несмотря на мое прошлое?
— Мортимер!
Она упала в его объятия.
— Дорогая моя, — сказал наконец Мортимер. — Какая счастливая жизнь у нас впереди. Если, конечно, ты не решишь, что совершила ошибку.
— Ошибку! — возмущенно воскликнула она.
— Ну, ты же видишь, мой гандикап двенадцать, а учитывая все, так, пожалуй, и больше. Бывает, после первого удара приходится выбивать мяч аж с соседнего фервея, а иногда, кажется, не смог бы попасть в угольную яму с транспарантом «Добро пожаловать!». А ты — чемпионка Открытого первенства среди женщин. Но если даже это тебя не останавливает… О, Мэри, ты не представляешь, как я мечтал, что настанет день, и я женюсь на гольфистке высочайшего класса! Я грезил наяву — вот иду к алтарю под руку с милой девушкой, у которой отрицательный гандикап… Ты опять дрожишь. Ты простудишься.
— Немного прохладно, — ответила девушка. Голос ее был тихим.
— Зайдем внутрь, любимая. Я посажу тебя в мягкое кресло, посидишь с чашечкой кофе, а я пойду поброжу немного, подумаю о том, как все замечательно складывается.
Они поженились через несколько недель, очень тихо, в небольшой
72
«Глас, над эдемом прозвучавший» — англиканский свадебный гимн. Вудхауз не упустил случая переиначить слова, чтобы упомянуть «Сент-Эндрюс голфкос» — старейшее поле для гольфа в Шотландии, а следовательно, в мире. Оно носит имя апостола Андрея — покровителя Шотландии и гольфа как старинной шотландской игры.
73
Джеймс Брейд (1870–1950) — выдающийся шотландский гольфист.
74
Эйб (Эбрахам) Митчел — один из сильнейших профессиональных гольфистов первой половины XX века в Англии.
И вот наконец настало время, когда они возвратились назад, в уютный домик Мортимера неподалеку от поля для гольфа.
В первый же вечер Мортимер ушел с головой в полировку своих девяносто четырех клюшек, а потому не обратил внимания, что жена чем-то озабочена. Не будь он так занят, наверняка заметил бы, что она явно взволнована, вздрагивает от внезапных звуков, а когда Мортимер решил испытать свой новый мэши-ниблик и разбил окно в гостиной, даже вскрикнула. Короче, странное поведение. Если бы Эдгару Аллану По вздумалось добавить персонаж в «Падение дома Эшеров», она пришлась бы как нельзя к месту. Казалось, молодая женщина мучительно ожидает неминуемой развязки Мортимер же весело насвистывал себе под нос, шлифуя наждачной бумагой головку двадцать первого паттера, и ничего не замечал. Он думал о завтрашней игре.
— Рука уже зажила, дорогая, правда?
— Да. Да, зажила.
— Чудесно! — воскликнул Мортимер. — Позавтракаем пораньше, скажем, в полвосьмого, и сыграем пару раундов до обеда; потом еще пару после. Для первого раза достаточно, не следует перетруждать себя вот так сразу. — Он с энтузиазмом взмахнул паттером. — Как нам лучше играть? Может, для начала дашь мне фору?
Она не ответила, только стиснула ручку кресла так, что пальцы побелели.
На следующее утро, когда они подошли к полю, ее тревога стала еще более очевидной — она смотрела мрачно и вздрогнула, когда в траве внезапно застрекотал кузнечик. Однако Мортимер, поглощенный приятными мыслями о предстоящей игре, ничего не замечал.
Он зачерпнул горсть песка, чтобы сделать для жены удобную горку, и вынул мяч из ее сумки. Мортимер подарил ей на свадьбу новенькую сумку для гольфа, шесть дюжин мячей и полный набор самых дорогих клюшек; все шотландского производства.
— Теперь надо мяч — на та…
— Почему — найти? Он еще не потерялся, — ответила она.
Мортимер весело рассмеялся.
— Молодчина, черт возьми! Сама придумала или где прочитала?
Он положил мяч на насыпанный песчаный бугорок и выпрямился: