Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

Чёрный Саша

Голландский шкипер белоснежный Склонил к Кармен одесской лоб. Взлетает смех, как жемчуг нежный, Играет палкой местный сноб, Горит над жирным турком феска, Студент гарцует средь девиц… Внизу среди морского блеска Чернь пароходных верениц… Казаки, статные, как кони, Кружком расселись в павильоне… Урядник грузен, как бугай. Запели… Эх, не вспоминай! <1923>

Полтавский

рай *

Славный садик у Дмитро — Сероглазого мальчишки! Тесно, тихо и пестро, И прохладно, как в кубышке… На заваленке сидим, Пресерьезные, как турки. Тень от листьев, словно дым. Пахнет известь штукатурки… Пышат охрой ноготки — Деревенские цветочки. Все на свете пустяки, Кроме… писаревой дочки!

Черт ли нас разыщет здесь? Тихий остров без названья — И на всем густая смесь Тени, красок и жужжанья… Цвет настурций ярче ран. Все проходит, все забвенно. В клуне хрюкает кабан Мелодично и блаженно. Синий-синий сон небес. Облака свернулись в вату, И подсолнечников лес Обступил, как джунгли, хату. <1914>

«В пышной вишне дрожь и шорох…» *

В пышной вишне дрожь и шорох. Сбоку — лестницы ребро. Гулко падает в ведро Темно-красных вишен ворох. Ветка к лестнице прижала Загорелую ступню. Сквозь шуршащую возню Вьется песнь, острее жала, В молодые небеса. Приложив к глазам ладонь, Смотрит Мотря над верхушкой: У реки дымит огонь, Чей-то конь бредет опушкой. Луг полого льнет к реке… Дед плывет на челноке. На холме курчавый лес Полон влажной, сонной тенью… Пятка виснет над ступенью, И душа полна чудес…

Вишни пляшут под рукой: Две в ведро, — четыре в губы. Терпкий сок окрасил зубы… Кто-то крикнул за рекой… Встрепенулась… Надо рвать, Чтоб поспеть с ведром к закату! Помогла б, пожалуй, мать, Да сегодня белит хату. Скрылась в листьях синева,— Заходили рукава… <1923>

Затон *

Глазам показалось, что это олива, Но олив в

Малороссии нет — Это старая дымчато-сизая ива Наклонила к воде свой скелет. Челнок зашипел о прибрежные стебли И вплыл под кудрявый навес… Колотится сердце от бешеной гребли, Камыши обступают, как лес. Один. За верхушками матовых копий Колышатся спины коров, Подножья березок с пятнами топи И зеленые шапки бугров. Облака проплывают, как белые яхты. Головастики ил бороздят. За кустом, над водой из-под клетчатой плахты Загорелые пятки висят. <1923>

На току *

В стогу молодой соломы Сижу, как в гнезде. Лошадиная морда в узде Торчит из-за бревен дома: Там в телеге, под тканью рогож, Туго горбится новая рожь.

Дрожит бок веялки красной. Взлетает столбом шелуха. Скрипит рукоятка бесстрастно, Склоняется плавно сноха, Дед сыпет в устье все новую рожь. В воздухе гулкая дрожь, Прерывистый грохот и шелест зерна,— А в стогу — тишина. Тепло, и пахнет соломой… Глаза потушены дремой. Ветер клонит почти до земли Густые ряды конопли И над серой дорогой, внезапно вспыля, Улетает в пустые поля… Такая полная радость! Простая и редкая радость… Быть может, самый беспечный мой час: Солома, полоска неяркого неба, Шипение нового хлеба И веялки старой глухой усыпительный тряс… <1912>

Пруд *

Зелененькою ряскою Покрыта гладь пруда. Под зыбкою замазкою Колышется вода…

У берега метелочки Густого тростника, А на бугре две елочки Сквозят издалека. В пруде колода дряхлая Спит кверху животом. Склонилась ива чахлая Взлохмаченным кустом. Кра-кра! Плывут от берега Утята-малыши,— С лягушками — истерика, Удрали в камыши… И только жаба важная, Как будто напоказ, Дородная и влажная Из тины пучит глаз.