Том 3. Менестрель. Поэмы

Северянин Игорь Васильевич

Январь 1924

Рояль Леандра (Lugne)

Роман в строфах

Вступление

Не из задора, не для славы Пишу онегинской строфой Непритязательные главы, Где дух поэзии живой. Мне просто нравится рисунок Скользящей пушкинской строфы. Он близок для душевных струнок Поэта с берегов Невы… Ведь вкладывают же в октавы, В рондо,

газеллы и сонет Поэты чувства? Что же нет Средь них строфы певца Полтавы? Благоговение к нему?… Но создан и сонет Петраркой. Тех доводов я не приму. И вот — пишу строфою яркой! Пусть «в пух» поэта разнесут Иль пусть погладят по макушке — Неважно: «Ты свой высший суд!» — Художнику сказал сам Пушкин.

Часть I

1

В один из дней начала мая, В старинном парке над прудом, Засуетился, оживая, Помещичий пустынный дом. Будя сон парка, в нем трубили Прибывшие автомобили, И слуги, впав в веселый раж, Вносили в комнаты багаж. Именье было от столицы Верстах не более чем в ста, А потому весьма проста И перевозка. Веселится Прислуга, празднуя приезд, — И шум, и гам идут окрест…

2

Кто не пьянел от мая арий? Кто устоял от чар весны? Аристократ и пролетарий Перед природою равны. И удивительного мало, Что так встревоженно внимала Природе барынька сама, К пруду спешившая. Зима В столице ей давно порядком Уже наскучила. Сезон В каталептический впал сон. Ее влекло к куртинам, грядкам, К забвенью надоевших лиц: Весною нам не до столиц…

3

Еще влекло мою Елену Быть с Кириеною вдвоем, Супружескому целя плену Стрелу небрежности. Поймем Ее мы сразу непревратно: Она страстна, но не развратна, Любима мужем, но его Любовь — жене не торжество… Он — генерал при государе, Надменен, холоден и сух, Дисциплинированный дух, Короче: «человек в футляре». Она же вся сплошной порыв, — Ей кружит голову обрыв…

4

Ей тридцать два, супругу — сорок: Пустячна разница в летах. Их жизнь ровна: ей надо горок. Он в деле весь — она в мечтах. Но что же их соединило? Перо, бумага и чернила В том не участвовали. Ей Сказал он: «Вас женой своей Хотел бы видеть». Не подумав, — Двенадцать лет тому назад, — Она дала согласье. Сад Был полон изумрудных шумов, Кипела

кровь, и — никого Вблизи, с кем ей сравнить его…

5

И вышла замуж так же просто, Как мы выходим через дверь, Когда нам близких до погоста, Еще не вникнув в суть потерь, Мы провожаем безучастно, И вот она почти несчастна, И эта цифра «тридцать два» Напоминает, что листва Впредь с каждою весною блеклей, А вместе с ней и тоны щек, И глаз сиянье. Скоро срок, Когда торжественность биноклей Не будет целиться в нее: Лета, летя, берут свое…

6

Лета летят, а сердце юно, Еще не знавшее любви, Гладь жизни требует буруна И соловьи поют: «Лови!» Но что и как ловить Елене, Когда не встречен ею гений, В осколки должный брак разбить И, полюбив, в себя влюбить? Ее кузина, Кириена, Была единственной душой, Ей близкой. Косо свет большой Смотрел на Киру: властно сцена Ее влекла к себе — она Была актрисой рождена.

7

Ей только двадцать, только двадцать!.. А сколько веры в двадцать лет! Ей время счастью отдаваться, Не знающей, что счастья нет… Едва окончен ею Смольный, Она уже опять со школьной — О драматической — скамье Мечтает, вызвав гнев в семье. Тогда они бежали обе, — Одна от мужа, от семьи Другая, — девушки мои: Замужней молодой особе, Любви не знавшей, дамский чин Навязывать мне нет причин…

8

Она детей имела рано, — Пыл материнский в ней был рьян: Два златокудрых мальчугана — И Альвиан, и Ариан. Жалея об умершей дочке, Она любила в них кусочки Себя самой, но мужа часть Гасила материнства страсть В ее любви горячей к детям. И оттого в ней чувства два Боролись часто. Торжества Безоблачного мы не встретим И в этом случае: любя Детей, она казнит себя.

9

Хотя и предлагал в Сорренто Жене поехать генерал (Ему давала право рента Жить там, где местность он избрал), Хотя родные Кириены Надеялись, что перемены Стран, настроений и путей Помогут излечиться ей От дикой мысли стать актрисой, Кузины, любящие глушь, Решили жить в глуши, и муж Отчасти рад: сановник лысый Еженедельно день-другой Мог проводить вдвоем с женой.