Том 3. Стихотворения 1866-1877

Некрасов Николай Алексеевич

«СОЛНЫШКО СЕЛО. ТЮРЕМНОЙ РЕШЕТКИ…»

Впервые опубликовано: Красная газета, 1926, 24 июля, № 171 (перепечатано: Красная нива, 1926, 25 июля, № 30, с. 19, в составе «Воспоминаний о Н. А. Некрасове» Н. И. Попова). Публикация в «Красной ниве» была снабжена преамбулой: «Автор этих воспоминаний — Николай Иванович Попов, умерший осенью 1925 года в глубокой старости. После него осталось более тридцати тетрадей дневника. Настоящий очерк является наброском и приготовлен мною к печати по просьбе вдовы покойного. Борис Садовской». Включалось, со ссылкой на газетную публикацию, в ПССт 1927, с. 439, где датировалось апрелем 1877 г. (перепечатывалось в стереотипных изданиях ПССт 1928 и ПССт 1930). Авторство Некрасова было опровергнуто Н. С. Ашукиным, и из издания ПССт 1931 стихотворение было исключено. Как установлено М. Д. Эльзоном, рукопись «Воспоминаний о Н. А. Некрасове», подписанная Н. И. Поповым, сохранилась

в архиве П. Е. Щеголева (ЦГИА СССР, ф. 1093, оп. 1, № 172); здесь стихотворение, истолкованное К. И. Чуковским как фрагмент из поэмы «Бродяга», имеет заглавие «Узник». В этом же фонде находится рукопись воспоминаний Н. И. Попова о С. М. Степняке-Кравчинском с приложением двенадцати стихотворений (см.: ЦГИА СССР, ф. 1093, он. 1, № 173; Неделя, 1965, № 3, с. 6–7, где опубликован полный текст воспоминаний и пять стихотворений). В действительности автором тех и других воспоминаний (и, соответственно, стихотворений) был поэт Б. Садовской: на обороте письма из издательства «Былое» (от 13 апреля 1925 г.), адресованного Н. И. Попову и содержавшего просьбу прислать для сверки автографы стихотворений Некрасова и С. М. Степняка-Кравчинского, приложенных к «воспоминаниям», Садовским была сделана запись: «моя мистификация» (ЦГАЛИ, ф. 464, оп. 2, № 16, л. 1 об.).

Комментарии

В третий том входят стихотворения 1866–1877 гг., т. е. последнего периода творчества Некрасова.

Его лирика 1870-х гг., как и поэма «Кому на Руси жить хорошо», подводит итог всему творчеству поэта, относится к его самым большим поэтическим достижениям.

К этому времени Некрасов вполне сложился как поэт — поэт русской революционной демократии и великий новатор, сумевший создать поэзию демократическую и народную не только по содержанию, но и по форме. Имя его знаменовало целое направление в русской поэзии и воспринималось читателями в одном ряду с такими писателями и критиками, как Белинский, Чернышевский, Добролюбов, Щедрин. Шестидесятником Некрасов остается и в 1870-х гг. Верностью традициям 1860-х гг., которую Некрасов сохранил до конца своих дней, объясняется одна из самых характерных черт его поэтического облика — неразрывная связь с современным русским общественным движением, чуткая отзывчивость на его запросы.

Лирика Некрасова 1870-х гг. может быть понята лишь в соотношении с освободительным движением этих лет. В некоторых его стихотворениях ощущаются прямые отзвуки революционных событий. Так, в «Путешественнике» отразились впечатления от процесса долгушинцев, «Пророк» посвящен Чернышевскому, «Страшный год» и «Смолкли честные, доблестно павшие…» писались под впечатлением событий, связанных с Парижской Коммуной. Но таких стихотворений немного: у писателя, печатающегося на страницах легального журнала, возможности непосредственного отклика на революционные события крайне ограниченны, касаться их можно было лишь изредка и в сугубо зашифрованной форме. Дело, однако, в том, что и стихотворения, в которых нет прямых отзвуков революционной борьбы, как и вся поэзия Некрасова 1870-х гг., так или иначе связаны с новым этапом освободительного движения, с народничеством, «хождением в народ», с духовными запросами революционеров-семидесятников. Особенно показательны в этом отношении стихотворения, создававшиеся в годы подъема народнического движения. К 1874 г. — году, когда «хождение в народ» приобрело наибольший размах, — относится, кроме четырех только что названных, ряд замечательных произведений о судьбах народных — поэма «Уныние», «волжская быль» «Горе старого Наума», знаменитая «Элегия (А. Н. Е<рако>ву)», а также стихотворения «Отъезжающему», «Ночлеги», «На покосе», «Поэту». Написанные в момент высокой творческой активности поэта, отличающиеся идейной напряженностью, остротой проблематики, они не могут быть поняты в отрыве от русского общественного движения, от обстановки «сумасшедшего лета» 1874 г.

В 1876–1877 гг. народничество переживает острый кризис после неудач «хождения в народ», обсуждаются вопросы о путях и методах дальнейшей революционной пропаганды, начинается новый период революционной борьбы, период «Земли и воли». В это время также появляются стихотворения Некрасова, связанные с событиями и запросами народнического движения, настроениями революционной молодежи тех лет: «Сеятелям», «Молодые лошади», «Праздному юноше», «Отрывок», «Ты не забыта…», «Что нового?», «Молебен», «Есть и Руси чем гордиться…». В одном ряду с ними должны восприниматься и «Пир на весь мир», последняя часть поэмы «Кому на Руси жить хорошо», и замечательные незавершенные замыслы последнего года жизни поэта (поэмы «Мать», «Ершов-лекарь», «Имени и роду…»).

Русское революционное движение — та питательная почва, из которой росла поэзия Некрасова. Поэт жил одной жизнью со своим народом, с современным ему революционным движением, участвовал в нем всем своим творчеством.

Том открывается

«Сценами из лирической комедии „Медвежья охота“», произведением незавершенным, но исключительным по значению, отражающим духовный кризис поэта в годы наступления реакции 1866–1867 гг. и победу, одержанную им над своими нелегкими раздумьями и сомнениями. Этот замысел является в известном смысле переломным, пограничным, работа над ним предваряет и подготавливает все последующее творчество Некрасова, его поэзию 1870-х гг.

Завершается том шедевром некрасовской лирики — «Последними песнями», циклом, создававшимся на смертном одре, своего рода лирическим дневником умирающего поэта и его поэтическим завещанием. «Последние песни» — высший образец того органического сочетания личного, интимного с общественным, гражданским, которое всегда было характерно для Некрасова. Ни физические, ни нравственные страдания не могли заглушить в нем думы о России и ее народе, о русском освободительном движении, о судьбе его собственной поэзии. С новой силой звучат исключительные по драматизму покаяния Некрасова — поэтическое выражение высоких требований поэта к себе.

То обстоятельство, что в том входят произведения, связанные с крупными незавершенными замыслами Некрасова («Сцены из лирической комедии „Медвежья охота“», «Недавнее время»), наложило особый отпечаток на раздел «Другие редакции и варианты», предопределило его сложность и обилие в нем текстов, иногда значительно превышающих по объему тексты окончательных редакций.

Тексты и варианты подготовили и комментарии к ним написали: О. Б. Алексеева («Горе старого Наума»), И. А. Битюгова («Утро», «Детство», «Е. О. Лихачевой», «Страшный год», «Смолкли честные, доблестно павшие…», «Над чем мы смеемся…», «<П. А. Ефремову>», «Уныние», «Путешественник», «Отъезжающему», «Элегия», «Хотите знать, что я читал? Есть ода…», «Пророк», «Ночлеги», «На покосе»), М. М. Гин («Сцены из лирической комедии „Медвежья охота“», «Песня о труде», «Песня» («Отпусти меня родная…»), «Человек сороковых годов», «Перед зеркалом», «Недавнее время», «Дайте срок, всю правду вам…»), Г. В. Краснов («Три элегии», «Поэту (Памяти Шиллера)», стихотворения 1876–1877 гг., кроме стихотворения «Т<ургене>ву», и неизвестных годов, кроме стихотворений «Песня» («Всюду с Музой проникающий…») и «За желанье свободы народу…»), О. В. Ломан («Стихотворения, посвященные русским детям»), Б. В. Мельгунов («Умру я скоро. Жалкое наследство…», «Еще тройка», «Зачем меня на части рвете…», «Притча о „Киселе“», «Выбор», «Эй, Иван!», «С работы», «<Эпитафия>», «Не рыдай так безумно над ним…», «Мать» («Она была исполнена печали…»), «Дома — лучше!», «Душно! без счастья и воли…», «Наконец не горит уже лес…», «Притча», «Сыны „народного бича“…», «Кузнец», «Бунт», «<Экспромт на лекции И. И. Кауфмана>», «О. А. Петрову», «Песня» («Всюду с Музой проникающий…»), «За желанье свободы народу…», «<Экспромт Н. П. Александровой>»), Н. Ы. Скатов («Т<ургеневу>»), Т. С. Царькова («Суд», «М. Е. С<алтыко>ву»), М. Д. Эльзон («Литературная травля, или „Не в свои сани не садись“»). Комментарии к стихотворениям, включавшимся в собрание сочинений Некрасова ошибочно, написаны М. М. Гином («Горы да поляны, — бедная природа…») и М. Д. Эльзоном («Солнышко село. Тюремной решетки…»).

Условные сокращения, принятые в настоящем томе

БВ — «Биржевые ведомости».

BE — «Вестник Европы».

ВЛ — «Вопросы литературы».

ВРП — «Вольная русская поэзия второй половины XIX века». Л., 1959.

Г — «Голос».

Гаркави — Гаркави А. М. Н. А. Некрасов и революционное народничество. М., 1962.

Гаркави 1966 — Гаркави А. М. Н. А. Некрасов в борьбе с царской цензурой. Калининград, 1966.

ГБЛ — Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (Москва).

Гин — Гин М. М. О своеобразии реализма Н. А. Некрасова. Петрозаводск, 1966.

Гин 1971 — Гин М. М. От факта к образу и сюжету. М., 1971.

ГПБ — Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

ГТГ — Государственная Третьяковская галерея (Москва).

День — «День», 1913, 28 окт., № 292, 31 дек., № 354. Бесплатное приложение: «Литература, искусство, наука».

Евгеньев — Евегньев<-Максимов> В. Е. Николай Алексеевич Некрасов. М., 1914.

З — «Заветы».

ИВ — «Исторический вестник».

ИРЛИ — Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (Ленинград).

ИРЛИ б — Библиотека Института русской литературы. (Пушкинский Дом) АН СССР (Ленинград).

ЛГ — «Литературная газета».

ЛГИА — Ленинградский государственный исторический архив (областной).

ЛГУ — Ленинградский государственный университет.

ЛН — «Литературное наследство».

Н — «Неделя».

НВ — «Новое время».