Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены

Хлебников Велимир

Ветер.

Не верь морю – я не спорю! Ворон каркнет – я не верен! Норов ворона не мой! И тяжелый и немой – Нивы морень! Не позвольте ему сесть На плечо, как злая весть! В кумир верю – не верь морю! Я виновен, да! но ты? Ворон-вестник темноты!

Русалка.

Ты клянешься, верю чуду! И за бедами забуду, Что изменчив, как вода, И обманчив как всегда. Верю, чист, как синий лен, И опять в меня влюблен. Лени друг и враг труда! Туч и голоса среда.

IV

Милая

воля Ранней зари. Сказку глаголя, Шли рыбари.

Старый рыбак.

Вышел к сетям – мать Владычица! Что-то тупо в сетку тычется Белой мордою тупой. Изловили ли сома? Да таких здесь не видать. Человека, видно, больше. Иль приплыл он к нам из Польши, Или я сошел с ума? А глаза уж смотрят слабо: Я не вижу – рыба? жаба? Вышел парень: «Водяная бьется баба», – Молвил он, – ни дать ни взять!» И давай со мной тикать!

Русалка.

Слышишь, ветер? Слышишь ужас? Злая шутка стала делом: Сквозь осоку обнаружась, Бьется Вила своим телом. Режут листья, как мечи, Кожу ласковых услад. Водяной бугай, мычи! Жабы, вам забить в набат! Вила лесным одуванчиком Спускалася ночью с сияющих веток. Злым и суровым обманщиком Тело месяца лучей, Добрых вдумчивых очей Стало добычею сеток. Там, где белые купавы. Прямо ты, а я направо.

Вила.

Засада, соседи, соседи, осада. Чуть повыше водопада Ветра шалостью дурацкой Я попалась в плен рыбацкий. Малого рыболова Страшным смехом испугаю. Он посмотрит, убегая. Ветер длинный. Час тревоги. В мокрой глине Мои ноги. Сестры, подруги, Зубом мышиным Рвите тенета. Ветер, маши нам! Шествует кто-то. Струи сквозные Сети широкой, Сны водяные Пытки жестокой.

Дивчины.

Ля! девушки, ля! Льется вода Сквозь невода, Всюду заминка, Белая жинка. Внемлет земля.

* * *

Ветер.

Цапля с рыбою в зобу Полетела за плотину. Вила милая, забудь Козни легкой паутину. Синеглазою девицей Купайтесь по ночам. Венок волос струится Крученым панычем. Одоленом одолею Непокорство шаловливое! Чары белые лелею, Опрокинутые ивою! – Сети рву! – Все на яву!

Люди.

Поспешите, пастушата! Серебро синеет хаты! Ни видений, ни ведуний; Все спокойно, все молчит. На селе в далекой клуне Цеп молотит и стучит. Скот мычит, пастух играет, Солнце красное встает. И, как жар, заря играет, Вам свирели подает.

1919

Прачка

<1>

Тулупы мы. Родились глупыми: Земляные кроты, В вечер осенний Ворочаемся в сене. А бары-забавнички Оправляют свои нарукавнички, Охораш иваются, На поцелуи милой напрашиваются. Чтоб муха, смотри, не нагадила. Дескать, <мы> и ночью одеты, И зимы уголок – белый и свежий. Барин голый, Попляши, попляши, Дай мне радость Для души, для души. Посмотрю, какой ты нагой: Кривые ноги, Пуза мешок, Что чесать – не найдет гребешок!

2.

Во

дворцах мы не жили. Нас никто не нежил. Росли, как щенята, <и ползали ужом>. А теперь я потчую вас ножом. Эй, толпа людей, Знайте, В мозгу зарубите И меня, чернявую, Полюбите. Нате! Наш нож, Гож нож! Он красавец, длинный нож, В сердце барина хорош. Я простая девка, Прачка чернорабочая, Ножом вас потчую. Ай хорош, ай хорош Нож.

3.

Жили в поту И бар целовали пяту По-муж<ицки> и по-бабски, По-рабски. Чтоб царей на обух, Господ на обух <…> Несите секачи! Горячее поле, сюда скачи На трех ногах собакой раненой, Трехногое, скачи, грози костылем, безносое. Землянки теплого навоза, Бегите на лапах мороза. Все на бегу Ковыляйте в снегу, Как собака с ногой перебитой. Нашли свой царский дворец В конском дымящемся кале. Вас кричат ножи, Вас ножи искали. Хотят лезвием баловаться с барьем, целоваться, По горлу скользя. А без вас – нельзя. Тонкий край секача Кадык бар щекоча, Алую зарю Возвещает царю. Толп несите налет и нажим С Горячего поля! Жарко ждут ножи. Они зеркало воли. Войском нищим, войском нищим – Чем блеснув за голенищем? – Хлыньте, хлыньте! Выньте, выньте! И вы, Гинденбурги Нечистот Петербурга, Ночного обоза, Когда господа вынимают платок, морщатся – Бороться, бороться! За право борща <Ножами> колоться – Будет черпать из колодца! Алый зовет вас Восток! Есть Дворец-грёза: Там вино веселит И там сладка еда И зимою цветет тепличный цветок Страны юга, На него как на диво Смотрится вьюга. А в снегу и навозе Рассеяла Русь лики, И вы, детские лица, – В норе из помета скорбные суслики Скорее столица, отныне столица для пота, для пота!

4.

Весь город в снегу. Полночи час. Трескучий мороз. Лишь дымится навоз, Он для бедности Спас. И овес коней косяка Сотни лет богатеев конюшни Здесь спасал босяка – Дал тулуп и наушник, И шубу, и обувь, и братца Спать во сне рядом, Горячего братца. Довольно, довольно! За нож и ножом С <пушкой> драться. Пора За железное дело Смело браться!

5.

Вы, женщины, что растворяли щедро Свои больные, в язвах, недра Подросткам гнилых городов И крали у них жизнь на длинный ряд годов, Чье имя подло и преступно, Служа свободе неподкупно, Вы ветки знати отрубали И остовы богатства оголяли, Как будто ребра мертвого кита. Вы, племя убийц посылавшие в кровь Сынков богатеев, В чужие земли, в чужие государства, Когда вы толпой приморских чаек меняли на деньги любовь И получали шляпы – затеи, Шляпы – падшие столицы, Шляпы – солнц затмения С черною длинною спицей, Хохочите, летите стаей птиц по улицам столицы Из больницы в больницу, Когда честной девушке спится. Вы, обрывавшие цветы у барства, Наденьте шубы и шелка с толчка И белоснежное белье И бросайте одежды, пропахшие Пота и семени мужчин Гнилье<м>.