Том 4. Поэмы 1855-1877

Некрасов Николай Алексеевич

IV

Все, уж давно поджидая, Встретили старого вдруг… Благословил он, рыдая, Дом, и семейство, и слуг, Пыль отряхнул у порога, С шеи торжественно снял Образ распятого бога И, покрестившись, сказал: «Днесь я со всем примирился, Что потерпел на веку!..» Сын пред отцом преклонился, Ноги омыл старику; Белые кудри чесала Дедушке Сашина мать, Гладила их, целовала, Сашу звала целовать. Правой рукою мамашу Дед обхватил, а другой Гладил румяного Сашу: «Экой красавчик какой!» Дедушку

пристальным взглядом Саша рассматривал, — вдруг Слёзы у мальчика градом Хлынули, к дедушке внук Кинулся: «Дедушка! где ты Жил-пропадал столько лет? Где же твои эполеты, Что не в мундир ты одет? Что на ноге ты скрываешь? Ранена, что ли, рука?..» — «Вырастешь, Саша, узнаешь. Ну, поцелуй старика!..»

V

Повеселел, оживился, Радостью дышит весь дом. С дедушкой Саша сдружился, Вечно гуляют вдвоём. Ходят лугами, лесами, Рвут васильки среди нив; Дедушка древен годами, Но ещё бодр и красив, Зубы у дедушки целы, Поступь, осанка тверда, Кудри пушисты и белы, Как серебро борода; Строен, высокого роста, Но как младенец глядит, Как-то апостольски просто, Ровно всегда говорит…

VI

Выйдут на берег покатый К русской великой реке — Свищет кулик вороватый, Тысячи лап на песке; Барку ведут бечевою, Чу, бурлаков голоса! Ровная гладь за рекою — Нивы, покосы, леса. Лёгкой прохладою дует С медленных, дремлющих вод… Дедушка землю целует, Плачет — и тихо поёт… «Дедушка! что ты роняешь Крупные слёзы, как град?..» — «Вырастешь, Саша, узнаешь! Ты не печалься — я рад…»

VII

Рад я, что вижу картину Милую с детства глазам. Глянь-ка на эту равнину — И полюби её сам! Две-три усадьбы дворянских, Двадцать господних церквей, Сто деревенек крестьянских Как на ладони на ней! У лесу стадо пасётся — Жаль, что скотинка мелка; Песенка где-то поётся — Жаль — неисходно горька! Ропот: «Подайте же руку Бедным крестьянам скорей!» Тысячелетнюю муку, Саша, ты слышишь ли в ней?.. «Надо, чтоб были здоровы Овцы и лошади их, Надо, чтоб были коровы Толще московских купчих, — Будет и в песне отрада, Вместо унынья и мук. Надо ли?» — «Дедушка, надо!» — «То-то! попомни же, внук!..»

VIII

Озими пышному всходу, Каждому цветику рад, Дедушка хвалит природу, Гладит крестьянских ребят. Первое дело у деда Потолковать с мужиком, Тянется долго беседа, Дедушка скажет потом: «Скоро вам будет не трудно, Будете вольный народ!» И улыбнётся так чудно, Радостью весь расцветёт. Радость его разделяя, Прыгало сердце у всех. То-то улыбка святая! То-то пленительный смех!

IX

«Скоро дадут им свободу, — Внуку старик замечал: — Только и нужно народу. Чудо я, Саша, видал: Горсточку русских сослали В страшную глушь, за раскол, Волю да землю им дали; Год

незаметно прошёл — Едут туда комиссары, Глядь — уж деревня стоит, Риги, сараи, амбары! В кузнице молот стучит, Мельницу выстроят скоро. Уж запаслись мужики Зверем из тёмного бора, Рыбой из вольной реки. Вновь через год побывали, Новое чудо нашли: Жители хлеб собирали С прежде бесплодной земли. Дома одни лишь ребята Да здоровенные псы; Гуси кричат, поросята Тычут в корыто носы…»

X

Так постепенно в полвека Вырос огромный посад — Воля и труд человека Дивные дивы творят! Всё принялось, раздобрело! Сколько там, Саша, свиней, Перед селением бело На полверсты от гусей; Как там возделаны нивы, Как там обильны стада! Высокорослы, красивы Жители, бодры всегда, Видно — ведётся копейка! Бабу там холит мужик: В праздник на ней душегрейка — Из соболей воротник!

XI

«Дети до возраста в неге, Конь — хоть сейчас на завод — В кованой, прочной телеге Сотню пудов увезёт… Сыты там кони-то, сыты, Каждый там сыто живёт, Тёсом там избы-то крыты, Ну уж зато и народ! Взросшие в нравах суровых, Сами творят они суд, Рекрутов ставят здоровых, Трезво и честно живут, Подати платят до срока, Только ты им не мешай». — «Где ж та деревня?» — «Далёко, Имя ей: Тарбагатай, Страшная глушь, за Байкалом… Так-то, голубчик ты мой, Ты ещё в возрасте малом, Вспомнишь, как будешь большой…»

XII

«Ну… а покуда подумай, То ли ты видишь кругом: Вот он, наш пахарь угрюмый, С тёмным, убитым лицом: Лапти, лохмотья, шапчонка, Рваная сбруя; едва Тянет косулю клячонка, С голоду еле жива! Голоден труженик вечный, Голоден тоже, божусь! Эй! отдохни-ка, сердечный! Я за тебя потружусь!» Глянул крестьянин с испугом, Барину плуг уступил, Дедушка долго за плугом, Пот отирая, ходил; Саша за ним торопился, Не успевал догонять: «Дедушка! где научился Ты так отлично пахать? Точно мужик, управляешь Плугом, а был генерал!» — «Вырастешь, Саша, узнаешь, Как я работником стал!»

XIII

Зрелище бедствий народных Невыносимо, мой друг, Счастье умов благородных Видеть довольство вокруг. Нынче полегче народу: Стих, притаился в тени Барин, прослышав свободу… Ну, а как в наши-то дни!

* * *

Словно как омут, усадьбу Каждый мужик объезжал. Помню ужасную свадьбу, Поп уже кольца менял, Да на беду помолиться В церковь помещик зашёл: «Кто им позволил жениться? Стой!» — и к попу подошёл… Остановилось венчанье! С барином шутка плоха — Отдал наглец приказанье В рекруты сдать жениха, В девичью — бедную Грушу! И не перечил никто!.. Кто же имеющий душу Мог это вынести?.. кто?