Том 4. Поэмы 1855-1877

Некрасов Николай Алексеевич

XIV

Впрочем, не то ещё было! И не одни господа, Сок из народа давила Подлых подьячих орда. Что ни чиновник — стяжатель, С целью добычи в поход Вышел… а кто неприятель? Войско, казна и народ! Всем доставалось исправно. Стачка, порука кругом: Смелые грабили явно, Трусы тащили тайком. Непроницаемой ночи Мрак над страною висел… Видел — имеющий очи И за отчизну болел. Стоны рабов заглушая Лестью да свистом бичей, Хищников алчная стая Гибель готовила ей…

XV

Солнце

не вечно сияет, Счастье не вечно везёт: Каждой стране наступает Рано иль поздно черёд, Где не покорность тупая — Дружная сила нужна; Грянет беда роковая — Скажется мигом страна. Единодушье и разум Всюду дадут торжество, Да не придут они разом, Вдруг не создашь ничего, — Красноречивым воззваньем Не разогреешь рабов, Не озаришь пониманьем Тёмных и грубых умов. Поздно! Народ угнетённый Глух перед общей бедой. Горе стране разорённой! Горе стране отсталой!.. Войско одно — не защита. Да ведь и войско, дитя, Было в то время забито, Лямку тянуло кряхтя…

XVI

Дедушка кстати солдата Встретил, вином угостил, Поцеловавши как брата, Ласково с ним говорил: «Нынче вам служба не бремя — Кротко начальство теперь… Ну, а как в наше-то время! Что ни начальник, то зверь! Душу вколачивать в пятки Правилом было тогда. Как ни трудись, недостатки Сыщет начальник всегда: „Есть в маршировке старанье, Стойка исправна совсем, Только заметно дыханье…“ Слышишь ли?.. дышат зачем!»

XVII

«А не доволен парадом, Ругань польётся рекой, Зубы посыплются градом, Порет, гоняет сквозь строй! С пеною у рта обрыщет Весь перепуганный полк, Жертв покрупнее поищет Остервенившийся волк: „Франтики! подлые души! Под караулом сгною!“ Слушал — имеющий уши, Думушку думал свою. Брань пострашней караула, Пуль и картечи страшней… Кто же, в ком честь не уснула, Кто примирился бы с ней?..» — «Дедушка! ты вспоминаешь Страшное что-то?.. скажи!» — «Вырастешь, Саша, узнаешь, Честью всегда дорожи… Взрослые люди — не дети, Трус — кто сторицей не мстит! Помни, что нету на свете Неотразимых обид».

XVIII

Дед замолчал и уныло Голову свесил на грудь. «Мало ли, друг мой, что было!.. Лучше пойдём отдохнуть». Отдых недолог у деда — Жить он не мог без труда: Гряды копал до обеда, Переплетал иногда; Вечером шилом, иголкой Что-нибудь бойко тачал, Песней печальной и долгой Дедушка труд сокращал. Внук не проронит ни звука, Не отойдёт от стола: Новой загадкой для внука Дедова песня была…

XIX

Пел он о славном походе И о великой борьбе; Пел о свободном народе И о народе-рабе; Пел о пустынях безлюдных И о железных цепях; Пел о красавицах чудных С ангельской лаской в очах; Пел он об их увяданьи В дикой, далёкой глуши И о чудесном влияньи Любящей женской души… О Трубецкой и Волконской Дедушка пел — и вздыхал, Пел — и тоской вавилонской Келью свою оглашал… «Дедушка,

дальше!.. А где ты Песенку вызнал свою? Ты повтори мне куплеты — Я их мамаше спою. Те имена поминаешь Ты иногда по ночам…» — «Вырастешь, Саша, узнаешь — Всё расскажу тебе сам: Где научился я пенью, С кем и когда я певал…» — «Ну! приучусь я к терпенью!» — Саша уныло сказал…

XX

Часто каталися летом Наши друзья в челноке, С громким, весёлым приветом Дед приближался к реке: «Здравствуй, красавица Волга! С детства тебя я любил». — «Где ж пропадал ты так долго?» — Саша несмело спросил. «Был я далёко, далёко…» — «Где же?..» Задумался дед. Мальчик вздыхает глубоко, Вечный предвидя ответ. «Что ж, хорошо ли там было?» Дед на ребёнка глядит: «Лучше не спрашивай, милый! (Голос у деда дрожит.) Глухо, пустынно, безлюдно, Степь полумёртвая сплошь. Трудно, голубчик мой, трудно! По году весточки ждёшь, Видишь, как тратятся силы — Лучшие божьи дары, Близким копаешь могилы, Ждёшь и своей до поры… Медленно-медленно таешь…» — «Что ж ты там, дедушка, жил?..» — «Вырастешь, Саша, узнаешь!» Саша слезу уронил…

XXI

«Господи! слушать наскучит! „Вырастешь!“ — мать говорит, Папочка любит, а мучит: „Вырастешь“, — тоже твердит! То же и дедушка… Полно! Я уже выроc — смотри!.. (Стал на скамеечку чёлна.) Лучше теперь говори!..» Деда целует и гладит: «Или вы все заодно?..» Дедушка с сердцем не сладит, Бьётся как голубь оно. «Дедушка, слышишь? хочу я Всё непременно узнать!» Дедушка, внука целуя, Шепчет: «Тебе не понять. Надо учиться, мой милый! Всё расскажу, погоди! Пособерись-ка ты с силой, Зорче кругом погляди. Умник ты, Саша, а всё же Надо историю знать И географию тоже». — «Долго ли, дедушка, ждать?» — «Годик, другой, как случится». Саша к мамаше бежит: «Мама! хочу я учиться!» — Издали громко кричит.

XXII

Время проходит. Исправно Учится мальчик всему — Знает историю славно (Лет уже десять ему), Бойко на карте покажет И Петербург, и Читу, Лучше большого расскажет Многое в русском быту. Глупых и злых ненавидит, Бедным желает добра, Помнит, что слышит, что видит… Дед примечает: пора! Сам же он часто хворает, Стал ему нужен костыль… Скоро уж, скоро узнает Саша печальную быль…

30 июля — август 1870

Русские женщины

Княгиня Трубецкая^*

Часть первая

Покоен, прочен и легок На диво слаженный возок; Сам граф-отец не раз, не два Его попробовал сперва. Шесть лошадей в него впрягли, Фонарь внутри его зажгли. Сам граф подушки поправлял, Медвежью полость в ноги стлал, Творя молитву, образок Повесил в правый уголок И — зарыдал… Княгиня-дочь Куда-то едет в эту ночь…