Том 4. Произведения 1857-1865
Шрифт:
Иван Прокофьич. Ишь тебя нелегкая носит! словно тебе тысячи за это дают!
Живновский. Помилуйте, благодетель! ведь тут человечество погибает! нельзя же-с!
Иван Прокофьич. А я так думаю, что просто натура у тебя такая уж буйная, что пожар-то тебе заместо праздника! Ну, сказывай, стрекоза, где же ты еще шатался?
Живновский. Все на пожарище, дело не маленькое-с, надо было и тем и сем распорядиться… Сама княжна Анна Львовна мое усердие заметили!
Гаврило Прокофьич. Как, и княжна там была?
Живновский. Как же, и с Леонидом Сергеичем.
Иван Прокофьич. Разве что-нибудь говорили?
Живновский. Говорили, благодетель, говорили. Как я, знаете, порассказал, что так, мол, и так, вдова, пятеро детей, с позволения сказать, лишь необходимое, по ночному времени, ношебное платье при себе сохранили, — так княжна тут же к Леониду Сергеичу обратилась: иль-фо, говорят, Razmakhnine… Вот я и поспешил благодетеля предупредить.
Гаврило Прокофьич (озабоченно).Деньги при вас, дединька?
Иван Прокофьич. А разве надо?
Гаврило Прокофьич. Нельзя, дединька, нельзя… как же можно! княжна делает вам честь…
Живновский. Там честь ли не честь ли, а всё деньги отдать придется — так, по-моему, уж лучше честью.
Иван Прокофьич (Лобастову).Как ты думаешь, Андрей Николаич, сколько?
Лобастов. Да четвертной, кажется бы, достаточно.
Гаврило Прокофьич. Что вы, что вы! да Леонид Сергеич и не возьмет! Нет уж, дединька, как вы хотите, а меньше сторублевой нельзя! Жертвовать так жертвовать! Посудите сами, у них только и надежды на вас!
Иван Прокофьич. То-то вот и есть, что часто уж очень надежду-то на нас полагают! Как и деньги-то припасать, не знаешь! Намеднись вот на приют: от князя полиция приезжала — нельзя, говорит, меньше тысячи, — ну, дал; через час места председатель чиновника присылает — тоже, говорит, на приют, — тоже дал; потом управляющий — ну, этот, спасибо, хоть сам приехал: я, говорит, на твой карман виды имею… тоже шутит!.. Много уж больно благодетелей-то развелось!
Гаврило Прокофьич. Да нет, вы, дединька, все прежнего своего сквалыжничества не забыли! Вы то подумайте, что князь вас в надворные советники представил! Ведь это и нынче почти дворянин, а прежде-то и весь дворянин был!
Иван Прокофьич. Меня, брат, с этим надворным советником уж давно измаяли; может, и ноги-то отнялись от него! Еще княжой предместник эту историю-то поднял: «Пожертвуй да пожертвуй, говорит, на общеполезное устройство!» Ну, и пожертвовал: в саду беседок на мои денежки настроили, чугунную решетку вывели — тысяч с сотню на ассигнации тогда мне это стоило! Ну, и прислали тогда признательность. Я к его превосходительству: «Так, мол, и так, говорю, что ж это за мода!» А он мне: «Ну, говорит, видно, еще жертвовать придется — давай, говорит, плавучий мост через реку строить!» Ну, нечего делать, позатянулся уж в это болото маленько, стал и мост строить — тоже с лишним сотню тысяч тут простроил!.. ну, и прислали медаль! Я опять было к нему, а он же, наругатель, надо мной смеется: «Рожна, говорит, что ли, тебе надобно? а ты, говорит, пир задавай…» Ну, не что станешь делать, и пир задал! Потом и опять пошли жертвы… (Возвышая голос.)Так мне эти жертвы-то вот где сидят! (Показывает на затылок.)Господи!
Лобастов. Нет, уж это не дай бог умереть, Иван Прокофьич.
Живновский. Это вы истинную правду, ваше превосходительство, сказали: перед смертью мы все именно ничтожество…
Глядит на всех, и на царей, * В державу коим тесны миры, Глядит на тучных богачей. Что в злате и сребре кумиры…(Задумывается и крутит усы.)О-о-ох!
Иван Прокофьич (Живновскому с досадой).Уж хоть бы ты не ругался! Обопьет, объест, да он же над тобой и наругается! Считал, что ли, ты мои деньги-то!
Живновский. Помилуйте, Иван Прокофьич, это фигура-с… так для воображения написано!
Иван Прокофьич. То-то фигура! Ты бы вот в моей коже-то посидел…
Гаврило Прокофьич. Да теперь, дединька, непременно дадут… теперь и давать-то больше нечего, все уж у вас есть.
Живновский. А вот я вас научу, благодетель, как это дело сделать. Вы, знаете, приготовьте деньги, да как он, знаете, начнет заикаться-то, а вы, как будто от своей от души: я, мол, уж и сам об сирых подумал, вот, мол, и деньги!
Гаврило Прокофьич. А и в самом деле, дединька; сделайте так… да уж сторублевую!
Живновский. Ведь с казны же потом, благодетель, возьмете, или вот в вино вассервейну [182] малую толику пустите, ан сто-то рублев тут и найдутся… Гм… вино! а не мешало бы хозяину и доброго здоровья пожелать. (Ищет глазами поднос с водкой.)
182
воды (от нем.Wasser).
Лобастов. Ау, брат!
Живновский. Ну, это уж не дело!.. Да вот, кажется, и сам Леонид Сергеич катит.
Гаврило Прокофьич. Ах ты, господи, а у вас еще, дединька, и денег нет… да и закуски эта Анна Петровна не несет целый час! Голова кругом идет!
Иван Прокофьич. Шкатулку! шкатулку! Подай, Гаврюша, шкатулку!
Поднимается суматоха; Гаврило Прокофьич убегает в боковую дверь и возвращается с шкатулкой. Иван Прокофьич дрожащими руками вынимает деньги. Лобастов заглядывает, Живновский тоже с участием следит за движениями рук старика. Шкатулка уносится на прежнее место.
Живновский.А мне, видно, пойти поторопить Анну Петровну… да кстати там уж и выпить в девичьей! (Уходит.)
Проходит несколько секунд томительного ожидания.
Те жеи Разбитной.
Разбитной входит важно и даже с некоторой осмотрительностью. Все встают.
Разбитной. Здравствуйте, любезнейший Иван Прокофьич, здравствуйте. Ну, как ваше здоровье?
Иван Прокофьич (привставая).Очень благодарен, милостивый государь! очень благодарен его сиятельству.