Том 4. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

Бог тебя дал, Христос даровал, Пресвятая Похвала В окошечко подала, В окошечко подала, Иваном назвала: Нате-тко, Да примите-тко. Уж вы, нянюшки, Уж вы, мамушки, Водитеся, Не ленитеся. Старые старушки, Укачивайте. Красные девицы, Убаюкивайте. Спи-се с Богом, Со Христом. Спи со Христом, Со ангелом. Спи, дитя, до утра, До солнышка. Будет пора, Мы разбудим тебя. Сон ходит по лавке, Дремота по избе. Сон-то говорит: «Я спать хочу». Дремота говорит: «Я дремати хочу». По полу, по лавочкам Похаживают, Ванюшке

в зыбочку Заглядывают, Заглядывают – Спать укладывают.

Марево

Прощание с древом

Я любил вознесенное сказками древо,   На котором звенели всегда соловьи, А под древом раскинулось море посева,   И шумели колосья, и плыли ручьи. Я любил переклички, от ветки до ветки,   Легкокрылых цветистых играющих птиц, Были древния горы ему однолетки,   И ровесницы степи и пряжа зарниц. Я любил в этом древе тот говор вершинный,   Что вещает пришествие близкой грозы, И шуршанъе листвы перекатно-лавинной,   И паденье заоблачной первой слезы. Я любил в этом древе, с ресницами Вия   Между мхами, старинного лешего взор. Это древо в веках называлось Россия,   И на ствол его – острый наточен топор.

7 сентября 1917

Москва

К обезумевшей

Равномерно уходит дорога Верстовые мелькают столбы. Но забывшему правду и Бога Не добиться красивой судьбы. Мы отвергли своих побратимов, Опрокинули совесть и честь. Ядовитыми хлопьями дымов Подойдет достоверная месть. От весеннего Солнца потоком Золотые излились лучи. Что ж мы делали в свете широком? Наряжали мы в плесень мечи. По путям, городам, и деревням, Разбросалась двуликая ложь. С благочестьем порвавшая древним, Ты куда же, к кому же придешь? Покачнулась в решеньи неправом, Опозорилась алость знамен. И с штыком, от предательства ржавым, Не достигнешь до славы времен. Затуманенный лес обесчещен, В нем от сглаза не видно ни зги. По стволам выползают из трещин Только гады, друг другу враги. К неузнавшему голоса часа Подойдет ужасающий час. И какая есть в слове прикраса, Чтоб зажегся потухший алмаз? Нам от Севера холод и голод, Изъязвился угрозами Юг. Исполинский наш молот расколот, Приближается бешенство вьюг.

А теперь

Ты любил глядеться в Небо голубое,   В зеркале лазурном утопая взглядом, Ты видал там Бога. В час труда, и в бое,   Ты себя там видел с светлым Богом рядом. Не принять умел ты роковые цепи,   Смело разбивал их, с злою силой споря. Уходил далеко, за леса, за степи,   Доходил в стремленьи до живого Моря. А теперь? Куда же вековая сила   Вся в конец иссякла, мелководьем стала? Не запляшет звонко молот у горнила,   Пламя разучилось ткать светло и ало. И когда подходит час грозы и битвы,   И когда на отдых час зовет к усладам, Нет порыва в сердце, нет в душе молитвы,   И не Бог с остывшим, Кто-то Темный рядом.

9 сентября

Маятник

Я не сплю, и размеренный маятник, в мрак,   Звуковой посылает мне знак. И поет, заключая мгновения в счет,   Что минутное все протечет. Проницая качаньем притихшую тьму,   Он сознанью твердит моему: – «Ты ошибся во всем. Твой родимый народ,   Он не тот, что мечтал ты. Не тот». И в глубоком сознаньи я должен молчать,   В этом говоре – суд и печать. Не одни только сказки и песни и мед,   Сердце полную правду возьмет. Не принять обвиняющий голос нельзя,   Через совесть проходит стезя. И правдивую мысль та тропинка пошлет   Через пламя и бурю и лед. Я любил на заре, я томился весной,   Причастился

я песни родной. Как случилось, что тот, кто так звонко поет,   Так бесчестно свой край предает? Я от детства любил безрассудный размах   Тех, чье сердце отбросило страх. Как же отдан врагу укрепленный оплот,   И трусливый лукавит и лжет? Безконечная ширь. К полосе полоса,   Протянулись поля и леса. Но окликни всю Русь. Кличь всю ночь напролет,   И на помощь никто не придет. Там над ямою волчьей ощерился волк,   Человек в человеке умолк. И петух скоро в третий уж раз пропоет: –   «Твой родной, он не тот. Он не тот».

12 сентября

Химера

Облитая кровью жертв самосуда, Не с млеком, а с ядом взрастившая вымя, На вече народов пришла ты откуда И в шайке предателей как тебе имя? На честных немногих толпой нападая, Взамен правосудья принесшая ломы, Комолая, грузно и слепо бодая, Какие еще ты готовишь погромы? Петух красноперый над мыслью и кровом, Смешенье всех ликов в уродстве зверином, – На зов благочестный ответишь ты ревом, Ты, с бешенством бычьим и с духом ослиным. Вспоенная кровью, поящая лжами, Ты будешь, как только исполнится мера, В глубокой, тобою же вырытой, яме, Из чада исшедшая, призрак-химера.

19 сентября

Злая масляница

Западни, наветы, волчьи ямы, Многогласен лживый, честный нем. Разве есть еще в России храмы? Верно скоро сроют их совсем. Подбоченясь, ходит дух горбатый, Говорит: «Смотрите, как я прям». И, забыв сражение, солдаты По словесным бродят лезвиям. Ряженый, гуляет темный кто-то, Вслед за ним идут, оскаля рты, Все, кому одна теперь забота: – Сеять злое семя слепоты. Вырвалось наружу из подполья Полчища ликующих личин: – Леность, жадность, свара, своеволье, Точат нож, и клин вбивают в клин. Дьяволы, лихим колдуя сглазом, Напекут блинов нам на сто лет. Разве есть еще в России разум? Разве есть в ночи хоть малый свет?

19 сентября

Я знал

Я знал леса, озера, и долины Как сон великой истовой страны, В ней были дни, достойные былины, В ней были чары Солнца и Луны. Я знал поля, желтеющие рожью, Высокий труд, правдивые слова, Я проходил, и видел – к придорожью Везде склонялась свежая трава. Я знал людей, их мерные движенья С теченьем звезд в один слагались лад, В глазах детей светилось отраженье Цветов полей, и тех, что красят сад. В смиренных днях дышала святость духа, Свобода самородного ума, И столько песен было чарой слуха, Как будто это пела жизнь сама. Я знал любовь к таинственному краю, Где жертвы были сладостью сердец, И вот с какой теперь я болью знаю, Что самой яркой сказке есть конец. Среди своих как быть мне иноверцем? Густая ночь, укрой, спаси от дня, Нельзя дышать, ни жить с пробитым сердцем, Нет больше в мире братьев у меня.

Последняя ткань

Последняя ткань золотого ковра,   Последнее зарево осени красной,   Пред жертвой, холодной, жестокой, ненастной, Пред вражьей минутой, твердящей: «Пора!» Ты был светлоликим, недавно, вчера.   Весной не расслышав Пасхальное слово,   Что сможешь разведать от дня ледяного, С кем будешь, и как, проводить вечера!

23 сентября

Осень

Скрыта вся земля туманами, Наливными, водопьяными,   Будет ливень, будет грязь,   Меж сердец порвется связь. Листья, бывшие богатыми, Пали судорожно-смятыми,   В жестком ветре чуть жива   Помутневшая трава. За истекшими минутами Глянуть вьюги, станут лютыми,   Все, кто сеял в мире ложь,   Встретят в днях седую дрожь.