Том 4. Творимая легенда
Шрифт:
Или это — правда? Или это — клевета? Кто скажет! Как узнать! Но лучше знать наихудшее, чем томиться неизвестностью. Ортруда вспомнила имя художницы, о которой говорила Вероника. Зажглась любопытством ее видеть. Хотя не верила и словам Вероники. Думала, что это, если и было, только минутная прихоть Танкреда. Почти готова была покровительственно улыбнуться этой шалости.
То, что эта женщина была скульптором, навеяло Ортруду на мысль заказать ей свое изваяние и подарить его Танкреду. Решила послать к ней своего секретаря, Карла Реймерса. Но
Ко дню рождения королевы Ортруды набралось, как всегда, очень много писем и прошений о пособиях, стипендиях, зависящих лично от нее, и о разных других милостях. Все эти бумаги проходили через руки Карла Реймерса. Пришлось Ортруде работать с ним более обыкновенного. Трудолюбие и отличные способности этого человека, которого раньше она почему-то почти не замечала, теперь были приятны ей. Это был высокий, стройный, белокурый молодой человек, один из немногих, вывезенных Танкредом.
Ортруде нравилась та тихая, нежная почтительность, с которою обращался к ней Реймерс. В его глазах она прочла восторженное обожание и поняла наконец, что он влюблен в нее. Ей было жаль молодого человека, — конечно, он знает и сам, что любовь его безнадежна, — и она обращалась с ним с грустною ласковостью. И не торопилась отнять руку, когда он, приходя или уходя, приникал к ней долгим под шелковисто-мягкими усами поцелуем.
Виктор Лорена посетил принца Танкреда перед докладом у королевы и сообщил принцу, что министерство решило привлечь к судебной ответственности редактора газеты «Вперед» за клевету на принца-супруга и что сегодня он испросит на это высочайшее разрешение. Танкред решительно воспротивился этому. Он говорил:
— Дорогой господин Лорена, дело касается лично меня, и я имею в нем право голоса. Я решительно против этого во всех отношениях неудобного процесса.
— Простите, ваше высочество, — сказал Лорена, — министерство тщательно обсудило этот вопрос и не видит иного выхода.
— Это будет только горший скандал, — говорил Танкред, волнуясь.
— Но что же делать! Республиканцы пользуются этими слухами во вред и династии и правительству.
— На такие выходки лучший ответ — презрение.
— Но здесь замешан интерес всего государства.
— Да, — с досадою говорил Танкред, — если бы у вас в руках были средства заткнуть глотку этому бандиту! Он наговорит на суде Бог весть чего, и все это разойдется по всей стране.
Лорена сказал со своею обычною уверенностью:
— На суде мы сумеем доказать, что это все — клевета. У нас, слава Богу, есть средства влиять на судей.
— Тюрьма увеличит его популярность и не прибавит моей.
— Я передал ее величеству мнение вашего высочества, — сказал Лорена. — Но я очень боюсь, что указываемый вами путь может повести к падению кабинета.
В конце своей аудиенции Лорена сообщил королеве о статьях Меччио и о решении министерства.
— Но, ваше величество, — сказал он, — его высочество принц Танкред не желает суда.
—
Лорена передал все, что сказал Танкред. Ортруда помолчала. Спросила:
— Что же вы думаете, дорогой господин Лорена?
Лорена слегка пожал плечами. Сказал:
— Не могу скрыть от вашего величества, что исполнение желания его высочества поставит министерство в затруднительное положение.
— Я согласна с министерством, — сказала Ортруда. — Нельзя оставлять без опровержения такие возмутительные клеветы. Они тем более опасны, что Меччио так популярен. А с принцем Танкредом я сама поговорю.
И, отдаваясь течению своей мысли, забывая, что перед нею чужой ее печали, равнодушный человек, сказала тихо, тихо, как про себя:
— Пусть выяснится истина.
Имогена не выходила из мыслей Танкреда. Влюбить ее в себя стало его мечтою. Он неотступно следил за нею. Вокруг него уже давно сорганизовалась сеть шпионства. Его агенты говорили ему о каждом шаге Имогены. Он узнал, что сегодня она будет у королевы, и прошел к Ортруде после приема первого министра. Кстати же ему хотелось поскорее выяснить отношение Ортруды к делу о клевете.
Ортруда сказала ему:
— Милый Танкред, я так огорчена за вас. Я понимаю ваши благородные побуждения, но я хочу заступиться за вас, хотя бы и против вашей воли.
— Милая моя Ортруда, взвесьте последствия.
Был долгий спор. И он был так горяч, что казался ссорою. Первою в их жизни ссорою.
Ортруда видела, что Танкреду неприятна ее настойчивость, но непобедимое упрямство владело ею. И было в ней чувство, страшное ей самой, похожее на злорадство.
Танкред вышел из кабинета королевы Ортруды. У него был деланный, рассеянно скучающий вид. Он умел носить маску.
Увидел Имогену. Молодая девушка ожидала приема у королевы. На днях ей пожаловано было придворное звание, и она приехала благодарить королеву.
Танкред стал говорить ей любезности. Она краснела. Тихо подошел гофмаршал Нерита. Шепнул:
— Простите, ваше высочество. Ее величество ждет графиню Мелладо.
Танкред улыбнулся:
— Простите, Имогена, я вас задержал.
Пожал ее руку. Отошел. Имогена прошла к Ортруде. Астольф мрачно смотрел вслед уходящему Танкреду. Афра подошла к нему. Спросила:
— Ты не любишь его, Астольф? Этого прекрасного принца?
Астольф пылко воскликнул:
— Прекрасный принц! Ну, я не нахожу прекрасным этого немецкого верзилу.
— Неужели? — с легкою улыбкою спросила Афра.
Астольф гневно говорил:
— Пусть бы он ушел к своим возлюбленным. У него их так много. С Ортрудою ему скучно. Старый королевский замок ему противен. Он чужой здесь.
Афра слушала его и хмурила брови. Улыбнулась. Спросила:
— Да ты ревнуешь, милый Астольф? Правда, ревнуешь Ты влюблен в нее? Признавайся, маленький ревнивец.