Том 7. Дядя Динамит и другие
Шрифт:
— Очень может быть, — сказал он. — Я бы и сам заплатил, да нечем. Нет, это не биржа. Может, я и дурак, но не такой дурак, чтоб играть. Просто нет денег, кто-то спер на этой вечеринке. У меня магазины. У меня ранчо. У меня дом на Парк Авеню. У меня музыкальное издательство. А десяти долларов нет. Ирония судьбы.
Полицейский не видел в этом причины для отчаяния.
— А друзья-то есть?
— Куча.
— Вот им и позвоните. Типтон удивился.
— Тут разрешают звонить?
— Один раз.
— Такой закон?
— Ну!
— Тогда…
Уилфрид Олсоп встал, застонал, поморгал, подрожал немного и присоединился к обществу. Вроде бы он стал получше. На труп, полежавший в воде, он походил, но не на печальный, а на довольно резвый.
— Знаешь, Типпи, — сказал он, — мне полегче. Наверное, не умру.
— Молодец.
— Не то чтобы легко, но полегче. Так что портсигар не передавай. А с кем ты разговариваешь? С полицейским?
— Вот именно.
— Думаешь, поможет бежать?
— Он говорит, эти звери нас отпустят, если мы заплатим по десять долларов.
— Давай заплатим.
— Откуда мы их возьмем? У тебя есть деньги?
— Нет.
— И у меня нет, кто-то спер. Но мистер… э, кх…
— Гарроуэй.
— Мистер Гарроуэй советует позвонить другу.
— Давай звони.
Типтон покачал головой и глухо застонал. Иногда, покачав головой, мы ощущаем, что нами занялась Иаиль, жена Хеверова.
— Не так все просто. Можно звонить только один раз.
— Ну и что?
— Видимо, ты не прочухался. Вы меня поняли, мистер Гарроуэй?
— Ну! Не дозвонишься — и все, сиди.
— Вот именно. Сейчас август, люди отдыхают, кто где. Вернутся не очень скоро. Просто не знаю… да не лай ты!
— Прости. Я вспомнил о дяде Кларенсе. Типтон заметил, что это очень трогательно
— Нет, он здесь, в Нью-Йорке. В отеле «Плаца». Приехал на свадьбу тети Констанс. Она выходит за такого Скунмейкера.
— И верно! — обрадовался Типтон. — Я видел в газетах. Он точно в «Плаце»?
— Точно. Тетя Гермиона пишет, чтобы я к нему зашел.
— А можно его будить в такое время?
— Конечно, ведь дело срочное. Ты ему объясни, как это важно, он не сразу поймет. Сам знаешь, какой он осел.
Действительно, девятый граф Эмсвортский, мечтательный и кроткий пэр, не принадлежал к числу блестящих умов. Сам образ жизни предрасполагал его к медлительности разума. Когда он не был в Америке, на свадьбе у сестер, он бродил по своим угодьям, размышляя о премированной свинье. Зайдя в замок, он оседал в библиотеке, читая книги о свиньях, чаще всего — монументальный труд Огастеса Уиппла (издательство «Попгуд и Грули», 39 шиллингов)
Типтон немного поостыл. Словно Гамлет, он предался колебаниям, задумчиво кусая губу.
— А вдруг он ушел в гости?
— Будет такой старый хрыч ходить ночью по гостям!
— Кто его знает..
— Дядя Галахад — пожалуйста, а дядя Кларенс…
— Не скажи. У нас в
Полицейский сжал рукой подбородок, напоминающий хороший таран, потом — почесал, производя довольно громкий скрежет.
— Значит, так. Хотите проверить, есть он или нету?
— Вот именно.
— Давайте я позвоню. Ответит — есть, вешаю трубку, а вы опять набираете.
Типтон смотрел на него с почтением. Даниил, иначе не скажешь, думал он. Если таков умственный уровень полицейских, вполне понятно, почему их так ценят.
— Спасибо, — сказал он, — вы просто мудрец какой-то. Передайте жене, чтобы сослалась на меня, ей все предоставят, от самого лучшего масла до бульона с вермишелью.
— Спасибо и вам, сэр. Она просто лопнет от радости. Значит, «Плаца», мистер Кларенс?
— Эмсворт.
— Простите, спутал.
И еще «лорд». Он граф. Ух, из этих?! Ладно, иду.
Полицейский поспешно вышел; Типтон зачарованно глядел ему вслед.
— Нет, какую чушь говорят! — возмутился он. — Жестокое обращение! Если уж это им жестоко… В жизни не видел такого хорошего человека.
— Именно, именно.
— Как там? Млеко незлобивости…
— Золотые слова.
— Очень может быть, что он — из скаутов.
— Вполне вероятно.
— Вот и суди по внешности. Что он, виноват?
— Ни в коей мере.
— В конце концов, что такое красота?
— Сердце, вот что главное.
— Именно, именно.
— А у него оно — во-от такое. Прямо стадион. А, Гарроуэй! Ну, как там?
— Он дома.
— Ура, ура, ура! Нет, мало — ура-а-а! Какой он?
— Вроде бы спал.
— Нет, в каком настроении? Не сердится? Можно к нему лезть?
— Ну!
— Тогда — к телефону!
Голова еще не унялась, но сердце пело от радости. Он не знал, что его поступки породят печаль и тревогу, особенно — у четы Уэджей; он не был прозорливым.
Глава 2
Замок, о котором мы упоминали в первой главе, расположен в графстве Шропшир, на южных откосах Бландингской долины. Возник он в середине XV века, когда английские лорды не знали, в какой день и час кто-нибудь начнет осаду, а потому укрепляли, как могли, свои семейные гнезда. Серый, тяжелый, величавый, со множеством бойниц и башен, замок ласкал глаз. Типтон Плимсол, не очень склонный к поэзии, и тот впал в лирику, завидев его, и воскликнул «Однако!». Журналы публикуют фотографии замка, парка, сада, тисовой аллеи и прочих достопримечательностей. Иногда в объектив попадает и Кларенс, девятый граф Эмсвортский, похожий на представителя слабоумной семьи, поскольку он небрежен в одежде, а перед камерой открывает рот.