Том I: Пропавшая рукопись
Шрифт:
Аш взглянула на маленькую монахиню, которую в последний раз видела в базельском борделе.
— О!..
Обе женщины улыбнулись.
Аш овладела собой и заговорила:
— Если вы перемените решение до того, как произнести последний обет, Маргарет, добро пожаловать в наш отряд. Скажем, в качестве помощника лекаря.
Уголком глаза она видела лицо Флоры, на котором смешались ужас, ирония и тревога, но более всего изумление. Аш пожала плечами в ее адрес и тут же схватилась за голову, отозвавшуюся на это движение категорическим протестом.
Девица
— Я не могу принять решения, пока не разобралась, что представляет собой жизнь монахини, сеньор… то есть, демуазель. Пока все, в общем, напоминает «дом радостей».
В дверь постучали.
— Кыш отсюда, — приказала Аш. — С Робертом я без вас побеседую.
Она прикрыла глаза, чтобы передохнуть, пока открывалась и закрывалась дверь. Такая слабость была знакома ей и по прошлым ранениям, и Аш в общем представляла, сколько это протянется. Непозволительно долго.
Что же я такое? По словам этой Фарис, просто кучка мусора. Что-то вроде теленка-бычка, которого забивают при рождении, потому что никому он не нужен, хозяину только бы корова доилась…
Но ты слышишь Голоса.
Только и всего? Какая-то медная балда в чертовой Африке, какая-то… какая-то машина, извергающая отрывки из Вегеция, и Тацита, и каких-то еще древних вояк? Просто-напросто… библиотека? Вся тактика мира к твоим услугам?
Аш сдавленно хихикнула. Лучше уж смех, чем слезы, скопившиеся под веками.
Милый Христос, и на это я поставила свою жизнь! А сама сколько раз читала отрывки из «De Re Militari» и думала: «Да как же можно использовать эту тактику при таких обстоятельствах!» — да кого же это я слушала!
Ее подмывало задать эти вопросы вслух и услышать ответ своего Голоса. Она отогнала искушение, открыв глаза.
Перед ней стоял Роберт Ансельм.
Он был без лат, на колене заплата, поверх итальянского камзола — полукафтане внакидку: все из голубого сукна, и с первого взгляда видно, что в этой одежде спали, да притом не под крышей. Пустые ножны от кинжала торчат из объемистого кожаного кошеля.
Роберт вдруг спохватился — стянул с головы бархатную шляпу, повертел ее в руках, рассеянно поглаживая значок на тулье, опустил взгляд…
— Насколько надежен лагерь? — начала допрос Аш. — Опиши наше положение. Кто из вассалов герцога владеет этой землей?
Роберт пожал плечами.
Аш пришлось закинуть голову, чтобы видеть его лицо, и висок отозвался острой болью. Роберт тут же присел перед ней на корточки, уперев локти в колени и не поднимая головы. Аш видна была только седоватая щетина, отросшая вокруг ушей и на затылке.
«Я могла бы сказать, что ты охреневший придурок, — думала Аш. — Могла бы всыпать тебе. Могла бы сказать: каким местом ты думал, мудак, когда оставил отряд без командира?»
В животе у нее
— Ты не видел меня под Туксборо? — спросила Аш. Ансельм поднял голову. На грязном лице горел нездоровый, слишком яркий румянец. Роберт потер себе загривок:
— Что?
— Под Туксборо, — повторила Аш.
— Нет. — Плечи Роберта понемногу распрямлялись. Он опустил одно колено на пол, устроился поудобнее. — Не видал. Я дрался на другой стороне. Увидел тебя, уже когда все кончилось. Ты была завернута в штандарт, и с него капало.
«Капало красным», — вспомнила Аш, как наяву почувствовав прикосновение мокрой материи, царапающее кожу золотое шитье, безмерную усталость после работы алебардой. Острый как бритва топор на шестифутовом древке. Топор, разрубающий латы и тела, как обычный топор рубит дерево.
— Тогда это сработало, — веско сказала Аш. — Я знала, что пора сделать что-то, чтобы меня заметили. Я была, конечно, слишком молода, чтобы командовать, но если бы я ждала до шестнадцати-семнадцати лет, чтобы сделать что-нибудь удивительное — так в этом не было бы ничего удивительного. Потому-то я захватила и удержала штандарт ланкастерцев, там, на Кровавом Лугу. — Теперь уже она опустила взгляд, чтобы не видеть отчаяния на лице Роберта.
— Я потеряла там двоих лучших друзей, — сказала Аш. — Ричарда и Ворону. Я их знала с детства. Оба остались где-то на том косогоре. Зарыты во рву, который выкопали потом Белые Розы. А ты случайно наехал на меня. Такое наше дело. Убиваем друзей и гибнем сами. Только не говори мне, что это дьявольски глупо. Я что-то не знаю благоразумного способа умереть!
Роберт выдохнул:
— Я старею!
Аш уставилась на него, разинув рот. А он выкрикивал:
— Знаешь, как меня называют эти маленькие засранцы? «Старик»! Я вдвое старше тебя, я уже слишком стар. Вот почему так получилось!
— Да гребаный ад! — У него тряслись руки, и она сжала их, стиснула как можно крепче его горячие, потные ладони. — Что за чушь!
Он выдернул руки. Аш ухватилась за сиденье стула. Кружилась голова.
— Ладно, я виноват, — выкрикнул он. — Виноват! Виноват! Извини, понимаешь?!
От его рева Аш оскалилась, как от боли, да голова и так раскалывалась, и она дернулась, когда распахнулась и с треском захлопнулась дверь, ворвавшаяся Флора схватила Роберта за плечи, а он отшвырнул ее в сторону…
— Хватит! — Аш оторвала ладони от ушей, втянула в себя воздух и подняла голову.
Маргарет Шмидт стояла в дверях, с тревогой косясь в коридор. Флора снова сомкнула длинные пальцы хирурга на бицепсах рослого воина и тщетно пыталась вытолкать его из комнаты. Роберт Ансельм стоял, прочно упершись ногами в пол, расправив плечи и по-бычьи наклонив голову. И вшестером не сдвинешь, подумалось Аш.